— Я понимаю, — сказал Мартин. — Но лучше бы вы и в самом деле меня послушались и сразу отправились домой. Потому что завтра к утру проход закроется, а выбраться из города без документов практически невозможно. Везде милицейские патрули.
— Какой проход? — спросила Маша.
Мартин едва заметно вздохнул, опять достал сигарету, закурил и выпустил дым в потолок.
— Проход между нашим и вашим миром, — промолвил он наконец. — Так что добро пожаловать в иную реальность, господа. Хотя мы здесь всё-таки больше привыкли к слову «товарищи».
Какое-то время было отчётливо слышно тиканье ходиков на стене.
— Вы шутите, — неуверенно улыбнулась Маша.
— Пошутить люблю, — признался Мартин. — Но сейчас не тот случай. Ладно. Вижу, разговор коротким не получится. А значит, без чая не обойтись. Пошли на кухню.
Глава 4
СССР. Чужая Москва
Проснувшись, Маша некоторое время разглядывала аляповатую четырёхламповую люстру под потолком, затем перевела взгляд на ходики (чёрные стрелки показывали одиннадцать часов и пять минут), «Девочку на шаре», диван, на котором спали Никита с Женькой, и живо припомнила события вчерашнего вечера и ночи. Сильно захотелось домой. Захватывающие приключения выдуманных героев, за которыми так увлекательно следить на страницах книг или экране, на поверку оказались весьма неудобны, опасны для жизни и доставляли крайне мало удовольствия.
«Нас ведь могли убить вчера, — с неожиданной ясностью осознала Маша. — Запросто. И… что тогда? Нет уж, спасибо. Пора сваливать из этого мира обратно, к себе. И обязательно сегодня. Что там говорил Мартин? Только три ночи в месяц, когда наиболее полная луна. Да и то не всегда. Гарантированно — одна ночь. И она уже прошла. Что ж, будем надеяться на лучшее. Правда, надо ещё выбраться из города. Мартин сказал, что шанс есть, но всё равно это очень опасно. И самое главное, если что-то случится, никто не поможет. Некому. Другой мир. Мир, в котором до сих пор существует Союз Советских Социалистических Республик. С ума сойти».
Маша выросла уже в новой России, но аббревиатура СССР была ей хорошо знакома с детства. Как, впрочем, и всякому человеку, хоть сколько-нибудь интересующемуся окружающим его миром. И уж тем более человеку, проживающему на одной шестой части суши, которая когда-то данной аббревиатурой и обозначалась.
Знакома-то знакома, но сказать, что она очень хорошо знала недавнюю историю своей страны было нельзя. Так, в пределах школьного курса, из кино и художественной литературы, да по рассказам тех, кто в те времена жил. В основном, конечно, родительским.
