Он снова начал писать, а Никифоров, чуть помолчав, попросил:
— В кусты бы мне сходить по нужде.
— По серьезному? — Поинтересовался Мазуров, не отрываясь от бумаги.
— Очень по серьезному. Что они только там кладут в эту баланду в ИВС. Несет третий день. До города точно не дотерплю.
Мазуров тогда кивнул конвоиру.
— Ну, ладно, своди его, только не отцепляй. Пусть одной рукой как-нибудь управляется. Лопухов там нарвите по дороге. Так, а мы пока поищем тут, по округе. Пошли.
— Что именно искать? — Спросил второй конвоир.
— Что-нибудь. Тела, захоронение, следы стоянки. Что-нибудь, что осталось от Касатика и его друга. Ты туда иди, я сюда. Николай, ты тоже не прохлаждайся, а сходи вон туда. Где-то они тут должны быть рядом, не могли они далеко уехать.
Все три группы разошлись в разные стороны, около машины остался только блажено щурившийся на солнце водитель Николай. Он пока не спешил исполнять приказание опера.
Пока Мазуров и второй конвоир штурмовали заросли, в это время за кустами разворачивались крайне неожиданные события. Никифоров вроде бы приготовился снимать штаны. Конвоира предстоящее действие не сильно интересовало, но тут Николай внес неожиданную поправку в ровный ход событий. Он развернулся и со всей силы ударил своего конвоира кулаком в солнечное сплетение. Тот тут же «запозевал» ртом и опустился на землю. Никифоров лихорадочным движением содрал у того с пояса связку ключей, нашел там ключ от наручников, открыл их. Чуть отдышавшийся милиционер еще попытался ухватить убегающего за ноги, но тот со всей силы ударил его ногой по голове, так что милиционер отчаянно и болезненно вскрикнул. Когда Мазуров и остальные милиционеры прибежали ему на помощь, они увидели лежащего на земле конвоира, у которого из носа обильно текла кровь. А вдалеке, метрах в пятидесяти, шевелились кусты за убегающим Никифоровым.
— Стой, Никифоров! Куда, сволочь! — Скорее жалобно, чем грозно, закричал Мазуров. — Быстро за ним!
Второй конвоир и водитель кинулись вдогонку за беглецом, а Мазуров обратился к лежащему на земле неудачнику:
— Ты идиот, ты что, расковал его?!
— Да нет, не расковывал я его! — Жалобно запричитал конвоир. — Он мне в солнечное сплетение заехал, а потом ключ забрал и снял наручники.
— Вот балда!
Конвоир обиделся.
— Ага, знали бы вы, как было больно! Я его за ногу попытался ухватить, а он меня этой ногой по лицу двинул.
Мазуров отмахнулся:
— Да это я не про тебя, это я про себя! Должен же я был почувствовать, что он хочет ноги сделать! Дубина старая! Совсем нюх потерял! Нет, пора на пенсию.
