— Да-да, скоро буду! Ну, подожди еще немного, Алексей Петрович! У меня тут самое интересное началось. Мне сейчас цвет глаз уловить, и я свободен. К гусю я точно буду! Без меня его не подавайте, умоляю вас!
Наконец он сдался.
— Все, если я сейчас к ним не приеду, меня повесят. Придется ехать. Вы завтра сможете к нам прийти? — Спросил художник, расплачиваясь с Акимовной. — Чуть-чуть я не уловил что-то в глазах вашей внучки. Есть над чем еще поработать.
— Да, конечно, мы придем. Ко скольки?
— С утра не надо. Я сегодня приеду поздно, пока высплюсь. Приходите к пяти вечера.
— Хорошо, мы придем, — снова пообещала Акимовна.
Художник быстро собрался сам, сонную Волю переодевать из красивого платья не стали, просто натянули на нее все ее многочисленные одежды. Так они втроем и вышли из квартиры. Художник запер дверь, предложил еще и добросить их до станции метро, но Акимовна отказалась. Когда же машина художника скрылась за углом, она резко развернула Волю обратно. Подойдя к двери квартиры художника, она открыла замок запасным ключом, что нашла в одном из шкафчиков в прихожей. Зою не интересовали сундуки в мастерской, она сразу прошла в спальню художника. На то, чтобы вскрыть замок небольшого сейфа двумя заколками для волос, ей хватило нескольких минут. Три толстых пачки денег перекочевали за пазуху Акимовны.
Художник вернулся к себе домой уже под утро, довольный и пьяный. Войдя в квартиру, он сначала ничего и не заметил. И только перед тем, как лечь спать, он вдруг увидел, что дверца сейфа чуть приоткрыта. Торопливо встав, Игорь Викторович резким движение открыл дверцу сейфа и рассмеялся. Набрав номер телефона, он завалился на кровать и слушал, как длинные звонки сменяются звуками человеческого голоса.
— Привет, юбиляр, ты еще не спишь? — Спросил он. — Хочешь, рассмешу напоследок? Представляешь, меня сегодня ночью обворовали. Забрали все, что было в сейфе.
— Кто? — Удивился его собеседник.
— Да есть у меня одно подозрение. Ну, ты их видел, девчонка и ее бабушка. Главное, я сам их к себе привез.
— Сколько взяли-то?
— Да не так много, семьдесят пять тысяч.
— В милицию звонил?
— Нет, не буду. Из-за такой мелочи поднимать шум.
— Ну да, тебе же светит государственная премия, удачливый ты наш! Что тебе какие-то жалкие семьдесят пять тысяч?! Два портрета, и все восстановишь.
— Да не это обидно, Алексей Петрович. Картину я не дописал! А у этой девчонки были такие удивительные глаза! Что-то я в них не уловил. Самую малость. А ты же знаешь. Если я недоволен, то картину я никогда не выставлю.
