— Ты на кого ствол направил, урка? На меня?! Да меня немецкие танки не могли остановить! — Заорал он. — Брось оружие, сволочь!
— Да пристрели ты его, Серега, чего он орет, — спокойно сказала Воля, даже не поднявшаяся с кресла, — отдыхать мешает.
И Касатик выстрелил. Пуля с полутора метров попала в грудную клетку майора и остановила его тело. Все присутствующие на несколько секунд окаменели, а потом Воля крикнула: "Беги, Серега!"
Касатик рванулся в сторону окон, вдогонку ему загремели выстрелы, это стрелял Литовченко. Сергей успел на бегу выстрелить пару раз в оперативника. Вслед за Касатиком побежали и патрульные, но Воля с неожиданной для нее силой толкнула вперед тяжелый стол, так что все трое врезались в него и упали на пол. А Касатик выбил своим телом огромное стекло витрины и исчез из виду. Литовченко побежал вслед за ним, но ему наперерез кинулась Воля. Она вцепилась в руки оперативника и не дала ему больше выстрелить ни разу. Она рычала и рвала из рука опера пистолет. Сила ее казалось чудовищной. Только с помощью поднявшихся патрульных Литовченко удалось оторвать от себя Волю и подбежать к окну. То, что он увидел внизу, заставило его облегченно вздохнуть. Касатик лежал на асфальте метрах в двадцати от ресторана, руки его были завернуты назад, а над ним стояла внушительная фигура Сидонова.
Через пару минут опер подбежал к участковому. Тот уже спокойно курил свой «Беломор». Литовченко склонился над Касатиком. Под тем все больше растекалась лужа крови, он все громче начинал постанывать.
— Как он? — Спросил Литовченко.
— Ранен. А еще он ногу подвернул, поэтому далеко и не ушел.
Подбежал второй оперативник. Литовченко нашел работу и для него.
— Мелехин, организуй «скорую» для него, — он кивнул на Касатика, — да и для Богдан Михалыча.
— Ему уже не надо, — сообщил тот. — Умер майор.
Литовченко сморщился.
— А, черт! Переверните его, — велел он Сидонову. Тот перевернул тело Касатика лицом вверх, и они поняли, что налетчик умирает. Вся его белоснежная рубашка и серый, в полосочку пиджак, были обильно пропитаны кровью. При такой кровопотере не выжил бы никто.
В это время со стороны входа в ресторан раздался крик:
— Сережа! Сереженька! Милый! Пустите меня к нему! Сережа!
Воля в истерике билась так, что трое взрослых мужчин с трудом с ней справлялись. Она буквально дотащила взмокших милиционеров к телу лежащего мужа. Тот словно дожидался именно этого. Касатик уже не видел ее, просто выгнулся всем телом на голос жены и захрипел в последних муках агонии…
