Городок Чаппакуа формально относился к городу Нью-Касл. Хотя нью-йоркский детектив имел юрисдикцию по всему штату, делом обычной вежливости было известить о своем приезде местное отделение. И все же Франсискас не стал звонить заранее. Такие уголовные дела, как дело Бобби Стиллман, не исчезают без причины. А люди, которым предъявлено обвинение, обычно не исчезают из тюрьмы бесследно. Кто-то за этим стоит. Поэтому, пожалуй, лучше на некоторое время остаться невидимым.
Подъехав к тротуару, Франсискас выключил зажигание и посидел, слушая, как, остывая, пощелкивает мотор, а в лобовое стекло бьется ветер. Затем кинул взгляд в зеркало заднего вида: вдруг что-то застряло в зубах или сбился галстук? Жвачка, чтобы освежить дыхание. И он готов идти.
Франсискас осторожно вылез из машины, поглядывая, нет ли на асфальте льда: шестидесятый день рождения и перелом шейки бедра обычно идут бок о бок, как пиво и сухой подсоленный кренделек. Во дворе ближайшего дома мужчина примерно его возраста убирал снег снегоочистителем у садового сарая. Увидев Франсискаса, он помахал ему и безутешно покачал головой, показывая, что этой зимой он сыт снегом уже по горло. Образ этого румяного человека со снегоочистителем так и застрял в памяти. Может, через год он и сам станет таким. И что тогда? Что принесет ему какая-нибудь очередная среда?
Расчистив снег, он пойдет в дом и примет душ, затем спустится вниз, от него будет пахнуть детской присыпкой и лосьоном после бритья. Он нальет себе пивка и, прихватив погрызть японских рисовых крекеров, устроится в удобном кресле перед телевизором, предвкушая долгий снежный вечер. Он снова и снова будет пересматривать «Я мечтаю о Джинни» или «Зачарованные» и в какой-то момент уснет прямо в кресле. И сквозь сон, приоткрыв мутноватые глаза, он спросит себя, как вообще все это получилось. Нет, не то, что он спит в кресле, а то, что ему шестьдесят три, пенсия, золотые памятные часы и на груди шрам от операции, гарантирующий, что все это продлится еще пару десятков лет.
Франсискас позвонил в дверь. Ему открыла хорошенькая брюнетка лет сорока.
— Детектив Франсискас?
Она выглядела сногсшибательно — высокая, стройная, с короткой уложенной стрижкой. Когда Ковач переселился в мир иной, ему был тридцать один год. Франсискас думал, что они с женой ровесники. Поставьте перед именем женщины слово «вдова» — ей сразу станет шестьдесят и она будет похожа на мешок с картошкой. Он улыбнулся в ответ:
