Ляхов пришел немного навеселе. Это был стройный и сильный парень, с мускулистым затылком и беспечным, удалым взглядом. Нос его был залеплен поперек кусочком пластыря.
– Василий Васильевич, что это? Где вы себе нос ушибли? – встретила его Александра Михайловна, скрывая улыбку.
Ляхов поздоровался и потрогал указательным пальцем пластырь.
– Это у меня вчера на Тучковом мосту с одной барышней недоразумение вышло. – Он поднял брови и почесал затылок.
Оживившийся Андрей Иванович спустил ноги и сел на кровати.
– Недоразумение!.. – засмеялся он.
– Действием! Недоразумение действием, – пояснил Ляхов. – Увязался за нею, стал ей комплименты говорить… А она…
– Ай-ай-ай! – Александра Михайловна смеялась и качала головою. – Погодите, вот увижу Катерину Андреевну, я ей расскажу, что вы вчера на Тучковом мосту делали.
Катерина Андреевна, работница картонажной мастерской, была сожительница Ляхова.
– Ну что, как здоровье твое? – обратился Ляхов к Андрею Ивановичу, став серьезным.
– Поправляюсь понемножку. После сретенья выйду на работу. Что в мастерской у нас хорошенького?
Ляхов неохотно ответил:
– Что хорошенького! Все то же!.. Деньги принес тебе.
Он достал из кошелька четыре рубля пятьдесят копеек и подал Андрею Ивановичу.
– Ни копейки вперед не дает хозяин. Мы уж с Ермолаевым поругались с ним за тебя… Уперся: нет! Такой жох.
Андрей Иванович пересчитал деньги и сумрачно сунул их в карман жилетки. Ляхов быстро спросил:
– Тебе, Андрей, деньжат не нужно ли? У меня есть.
– Ну, вот еще! Нет, мне не нужно, – поспешно и беззаботно ответил Андрей Иванович. – Что ж, в "Сербию", что ли, пойдем?
Он отозвал Александру Михайловну в кухню, отдал ей четыре рубля, а себе оставил пятьдесят копеек.
– Андрюша, ты бы лучше не ходил, – просительно сказала Александра Михайловна. – Ведь тебе нельзя пить, доктор запретил!
– Это ты меня, что ли, учить будешь, как я обязан поступать? – злобно ответил Андрей Иванович и воротился к Ляхову.
В "Сербии", по случаю праздника, было людно и шумно. Половые шныряли среди столов, из "чистого" отделения неслись звуки органа, гремевшего марш тореадоров из "Кармен", ярко освещенный буфет глядел уютно и приветливо.
У Андрея Ивановича сразу стало весело на душе. Целую неделю он провел дома, в опротивевшей обстановке, в мелких и злобных дрязгах с Александрой Михайловной. Теперь от шумной веселой толпы, от всей любимой, привычной атмосферы "Сербии" на него пахнуло волею и простором.
Андрей Иванович и Ляхов прошли в заднюю комнату, где всегда можно было встретить знакомых. Они сели к столику около камина, украшенного большим тусклым зеркалом в позолоченной раме, и заказали полдюжины портеру.
