— Ваше преосвященство, мы можем поговорить? Я заходил к вам в канцелярию, и мне сказали, что вы у себя.
Нгови говорил тихо и спокойно. Валендреа обратил внимание, что тот назвал его ваше преосвященство, видимо из-за присутствия гвардейцев. Пока Колин Мишнер скитался по Румынии, обязанности мальчика на побегушках Климент, видимо, переложил на Нгови.
Он знаком предложил кардиналу войти, велел гвардейцам никого не впускать. Провел гостя в кабинет, усадил на позолоченное канапе.
— Я предложил бы вам кофе, но я как раз послал за ним.
Нгови перебил его, подняв руку:
— Не надо. Я пришел поговорить.
Валендреа сел.
— Итак, чего хочет Климент?
— Хочу я. — Хорошенькое начало. — Зачем вы приходили вчера в архив? Зачем пытались запугать архивариуса? Чего вы хотели добиться?
— А я и не знал, что архив находится в вашем ведении.
— Речь не об этом.
— Значит, это все-таки нужно Клименту.
Нгови промолчал. Валендреа давно заметил за африканцем привычку прибегать к этому приему, и это сильно раздражало, поскольку в таких ситуациях он мог, не сдержавшись, сболтнуть лишнее.
— Вы сказали архивариусу, что выполняете крайне важное для церкви задание, — темные глаза буравили Валендреа, — которое требует чрезвычайных мер. Что вы имели в виду?
Интересно, что еще наговорил ему этот идиот архивариус? Разумеется, он умолчал о собственном прегрешении и об истории с абортом. Не настолько же сошел с ума этот старый дурень! Или нет? Валендреа решил пойти ва-банк.
— Мы оба прекрасно знаем, что Клименту не дают покоя Фатимские откровения. Он уже не раз заходил в хранилище.
— Папа имеет на это право. Нас с вами это не касается, — отрезал Нгови.
Валендреа подался вперед:
— А почему наш дражайший немец-понтифик так печется о секретах, которые и так уже всем известны?
— Не нам с вами об этом судить. То, что я мог узнать об этом, я узнал, когда Иоанн Павел Второй обнародовал третье откровение.
— Вы ведь тогда были в комиссии? В той самой, которая прочла откровение и составила пояснения к нему?
— Это была большая честь для меня. Мне всегда хотелось узнать, в чем заключалось последнее откровение Девы.
— И что же нового мы узнали? Там не было ничего особенного, обычные призывы к вере и покаянию.
— Там было предсказание покушения на Папу.
— Что объясняет, почему церковь столько лет скрывала его! — Валендреа презрительно улыбнулся. — Зачем давать какому-нибудь безумцу повод стрелять в Папу?
— Видимо, поэтому Иоанн Двадцать третий, прочитав послание, велел запечатать его.
