Наша великолепная четвёрка (так нас теперь стали величать) задержалась после уборки крыши возле этого рояля. Казалось бы, разбежаться надо куда глаза глядят, но нет, что-то тянет друг к другу, требуется выяснить отношения. Я сижу клавиши перебираю, Клава смотрит на меня, облокотившись на крышку рояля, а Лаврик и Сергей у окна.
— Открой рот! — говорит Лаврик Сергею.
— Зачем? Я уже отплевался.
— Посмотрю, что там у тебя.
— Всё цело.
— Тебе трудно рот открыть?
— Пожалуйста. А-а! Нравится?
— Значит, это ты моей кровью плевался, — говорит Лаврик и показывает окровавленный кулак. — Надо рот закрытым держать. — И начал кулак заматывать платком.
— Лавр, ты почему на крыше мне очки не отдал? — спрашивает Клава, не оборачиваясь.
— Потому что ты друга предаёшь. — Это он как бы между прочим. Платком занят.
— Когда?
— Всю дорогу.
— А если он мне надоел?
Я даже клавиши перебирать перестала.
— А это, — говорит Лаврик, — называется подлостью.
— Я должна благородно скрывать? — спрашивает Клава.
— Слушай, Лавр! — начал вскипать Серёжка. — Ты Клаву не знаешь, а у нас свои счёты. Лучше не лезь, потому что опять получится глупость. Она такая стала после того, как познакомилась с тобой. Вот в чём дело.
— Вы оба для меня — пустое место, — говорит Клава.
— А нас уже стали называть «великолепной четвёркой», — мечтательно почти пропела я.
— Клава, насколько мне известно, женское имя, — говорит Лавр. — Так вот тебе его по ошибке дали.
— А кто же я по-твоему? — удивилась Клава.
— Серёжка из-за тебя на крыше дурака валял. Ты не слепая и всё понимала. Так? И если бы у тебя было женское начало…
— Я его об этом не просила, — перебила Лаврика Клава. — И вообще он мне всю жизнь подарки делал, а они мне оказались до лампочки.
— Лавр, перестань, я тебя прошу, — взмолился Сергей.
— Ладно. Разбирайтесь сами. Тоже мне Кармен нашлась!
Я тихонько, одним пальцем, куплеты тореадора выстукиваю, так, для смеха.
— Вот именно, — говорит Лавр, — «смелее в бой, чёрный глазок, и ждёт тебя любовь». Устарело.
— До чего же мне скучно с вами, — заявила Клава. — Скучные вы люди. Все! И наш «Клуб старшеклассников» под названием «Бригантина», и наша школа, и весь наш город, и…
— Весь мир, — добавил Лавр.
— Если хочешь, да… Таня, перестань барабанить, всё равно у меня слуха нет. Я не оценю.
— Ты же всю жизнь в хоре пела! — удивился Лавр.
— Я там рот открывала. По Серёжкиной милости. Он мне такой подарок сделал.
— Совсем-совсем нет слуха? — с какой-то внезапной жалостью спросил Клаву Лавр.
