— Нужно было с самого начала излагать именно эту версию, — строго заметил Дронго. — Меднис, а вы знали, что камера не работает?
— Какая камера? — не понял Меднис.
— Камера наблюдения. Которая была установлена в коридоре.
— Нет, не знал, — удивился Меднис.
— Вы же профессиональный оператор. Неужели вы не видели, что камера была отключена?
— Я не обратил внимания, — ответил Эуген, — и мне не хотелось смотреть на камеру. Я смотрел на Елену, а не на камеру.
— Вы встретились у дверей номера Руты Юльевны? — уточнил Дронго.
— Да, — кивнула Лена.
— И Меднис ждал вас, около номера? Доколина еще раз кивнула.
— Вы знали точно, в каком номере живет Рута Юльевна? — спросил Дронго.
— Примерно знал, — неожиданно ответил Меднис, — но не точно. Когда регистрировали номера, перепутали фамилию Озолинь с фамилией Омельченко. Руту Юльевну записали в номер Лилии, а гримера в — номер Руты Юльевны.
— Откуда вы знаете? — спросил Дронго.
— Мы приехали ночью, — объяснил оператор, — регистрация прошла очень быстро. А вчера вечером я узнал, что номера перепутали. Они все одинаковые, но Рута хотела для себя большой сюит. А испанцы ей не разрешили.
— Тогда получается, что вы тоже под подозрением, — спокойно заметил Дронго, — вы не хотели пускать свою знакомую к Руте Юльевне и точно знали, когда Доколина должна к ней прийти. Поэтому вы пришли раньше, позвонили в дверь и, когда вам открыли, ударили Омельченко по голове, приняв ее за вашего коммерческого директора. Когда вы обнаружили ошибку, было уже поздно, и вы, закрыв дверь, ждали Доколину, чтобы обеспечить себе алиби. Когда она пришла, вы нарочно громко поругались, чтобы вас слышали. А потом ушли, оставив Лену одну. Совсем забыл еще одно важное обстоятельство не в вашу пользу. Вы намеренно толкнули Доколину в сторону двери убитой, чтобы она коснулась рукой дверной ручки и таким образом обеспечила бы вам стопроцентное алиби, попав сама под подозрение следователя. Такая версия вам кажется убедительной?
Лена испуганно охнула. Меднис нахмурился. С его лица исчезло прежнее благодушное выражение. Он покачал головой.
— Нет, — сказал он, — мне не нравится ваш сценарий. Я бы не стал снимать такой грязный фильм.
— Вы можете опровергнуть мои слова?
— А вы можете доказать?
— Пока только косвенные улики. Кто-то облил кислотой Ингебору, кто-то испортил камеру в отеле Барселоны в прошлом году, когда вы были вместе на съемках. И обратите внимание, что в камерах разбираются только два профессионала — Круминьш и Меднис. А в прошлом году Круминьша с вами не было. Что тогда получается?
