— Поражаюсь тому, как это никто из всех её мужчин на ней не женился, — проговорила Сибель. — Значит, никто из них не любил её по-настоящему.
— На самом деле мужчины как раз и влюбляются в таких женщин, как она. Но женитьба — другое дело. Сумей она выйти замуж за Фариса Каптаноглу, не сближаясь с ним до свадьбы, о бедности её семьи быстро бы все забыли. Будь она из богатой семьи, потеря девственности до свадьбы тоже бы роли не играла. А так как Белькыс не смогла сделать то, что умеют провернуть все, и вела разгульную жизнь, женщины из высшего света много лет называли её «шлюха для утешения». Хотя, может быть, её стоит уважать за то, что она, очертя голову, поверила в первую любовь и смело отдалась своему возлюбленному.
— Tы уважаешь её?
— Нет, она казалась мне отвратительной.
Мы приехали с Сибель на какой-то торжественный ужин — я забыл, по какому поводу и кем он был устроен. На длинной бетонной террасе перед большим особняком, прямо над водой, примерно шестьдесят или семьдесят человек с бокалами в руках негромко переговаривались и рассматривали, кто пришел. Большинство женщин, конечно, было недовольно своей короткой либо длинной юбкой, а те, нарядившиеся в мини-юбки, чувствовали себя неуютно из-за слишком коротких либо же длинных, слишком толстых или худых ног. Поэтому все женщины напоминали неумелых натурщиц. Почти у самой террасы располагался причал, а рядом с ним — сток для нечистот, стекавших прямо в море, и на террасе, где торжественно вышагивали официанты в белых перчатках, ощущался резкий запах.
Едва смешавшись с толпой гостей, я познакомился с каким-то психологом, сразу всучившим мне визитку. Психолог недавно вернулся из Америки и открыл практику. Немолодая, но весьма бойкая дама спросила его, что такое любовь, и он немедля выдал присутствующим сентенцию. «Любовью, — сказал он, — именуется чувство, дарующее счастье, которое выражается в постоянном желании быть рядом с определенным человеком, несмотря на наличие других возможностей общения».
После разговора о любви я пообщался с матерью красивой восемнадцатилетней девушки, стоявшей тут же, на тему того, куда, помимо турецких университетов, где постоянно проводятся разные политические акции протеста, можно устроить учиться дочь. Разговор об университетах начался с газетных сообщений о введении дополнительных санкций, вплоть до лишения свободы на длительный срок, против рабочих типографий, где печатают брошюры с вопросами к единому государственному вступительному экзамену в университет, чтобы никто не воровал.
