Он упал на перила. Лицо девушки было в ссадинах, одна щека уже начала синеть. Я помог ей подняться.
— Он меня убьет, — сказала она.
Я снова поддал ему локтем, и он хрюкнул.
— Не думаю, — заметил я. Потом спросил: — Идти можешь?
— Попробую.
Я схватил мужика за рубашку,
вверх
раз
два —
и через перила.
Пусть его собственный вес утащит его на дно.
Когда я открывал дверь в квартиру, до нас доносились крики и вой из канала. Она сказала:
— Наверное, он умеет плавать.
— И что из этого?
— Да ничего.
Я сотворил горячий виски в двух высоких стаканах:
тонны сахара
гвоздика
галлон виски.
Дал ей один стакан и велел:
— Пей залпом.
Она послушалась.
Я поставил «Одинокую звезду», начав с «Удивленных».
Она спросила:
— Это «Кантри и вестерн»?
— Точно.
— Дрянь.
— Ты пей, скоро тебе будет безразлично.
Я внимательно присмотрелся к ней. Торчащие волосы, проколотая бровь, тонна черной туши на ресницах. Под всем этим пряталась хорошенькая девушка. Ей могло быть и шестнадцать, и тридцать шесть. Говорила она с лондонским акцентом, немного с примесью провинциального ирландского.
Неудивительно, что она мне понравилась.
На левой руке множество серебряных браслетов. Но им все же не удавалось скрыть старые следы. Я сказал:
— Ты наркоманила.
— Ты что, добрый дядюшка Билл?
— Был когда-то.
— В смысле?
— Был полицейским.
— Мама родная!
Так я познакомился с Кэтрин Беллинггем. Ее занесло в Голуэй вместе с рок-группой. Группа развалилась, а она осталась тут.
— Я пою, — сообщила она.
И без всякого предупреждения запела «Трою». Непростая задача, если нет аккомпанемента. Я никогда не был слишком большим поклонником О'Коннора, но, слушая ее, я изменил мнение.
В ее исполнении это было изумительно. Я так поразился, что поднял стакан и посмотрел на жидкость в нем на свет.
— Здорово, ничего не скажешь.
Она тут же запела «Сердце женщины».
Да, придется пересмотреть свое мнение и о Мэри Блэк.
Такое впечатление, что я слышал эти песни впервые. Когда она замолчала, я сказал:
— Черт, ты здорово поешь.
— Правда, без дураков?
Я налил еще виски и предложил:
— Давай выпьем за красоту.
Она не притронулась к стакану и сказала:
— Я никогда не пела следующей песни, но я так напилась… — И она запела «Нет женщины, нет слез».
Я — алкоголик. У меня часто бывает такое настроение. Но, слушая ее, я пожалел, что у меня нет колумбийского виски — оно покрепче. С другой стороны, мне стало казаться, что я уже выпил.
Кэти допела до конца и сказала:
— Все, концерт окончен.
Я брякнул не подумав:
