Я сделал вид, что смотрю.
— Вы попытаетесь? — спросила она.
— Не могу ничего обещать.
Знаю, есть много всякого, что я должен был, обязан был, мог сказать. Но я промолчал.
Она спросила:
— Почему вы пьете?
Застигла меня врасплох.
Я ответил:
— Думаете, у меня был выбор?
— А, все это чушь.
Я уже почти разозлился, хотя еще крепился.
— Тогда почему вы хотите, чтобы вам помог… алкаш?
Она встала, смерила меня суровым взглядом и сказала:
— Все говорят, что вы стоящий парень, потому что в вашей жизни больше ничего нет.
И ушла.
…Быстро реагирует
на поставленную задачу.
Из характеристики
Я живу у канала. Но совсем близко к университету. Люблю сидеть ночами и слушать, как шумят студенты.
А они шумят, можете мне поверить.
Домик небольшой, в два этажа. Хозяин разделил его на две квартиры. Я живу внизу. Наверху живет Линда, она работает в банке. Сама она из деревни, но умудрилась впитать в себя все самое плохое, что есть в городе. Все знает, все умеет.
Она красивая, ей чуть больше двадцати. Однажды, когда она забыла ключ, я открыл ей замок. Ободренный этим поступком, спросил:
— Не хочешь где-нибудь развлечься вечерком?
— Ой, я никогда не нарушаю своего золотого правила.
— Это какого же?
— Не встречаться с алкашами.
Спустя какое-то время у ее машины лопнула шина. Я сменил колесо. Тогда она сказала:
— Послушай, в тот раз… я была неправа. Была неправа!
Все становятся квази-американцами в худшем варианте.
Я встал. Все руки в масле и грязи.
Она продолжила:
— Мне не надо было говорить… ну, вы знаете…
— Да ладно, забудь.
Возможность прощать часто кружит голову и делает из тебя дурака.
Я сказал:
— Значит, ты не возражаешь, чтобы пойти куда-нибудь перекусить?
— Нет, я не могу.
— Что?
— Ты слишком старый.
В тот вечер, когда стемнело, я вышел во двор и снова проткнул ей шину.
Я люблю читать. Много читаю. Между запоями потребляю печатную продукцию. По большей части детективы. Недавно я закончил автобиографию Дерека Раймонда «Спрятанные досье».
Здорово.
Мужик что надо.
Мне было особенно интересно потому, что он перекинулся от выпивки. Вот что я написал над зеркалом в своей ванной:
Существование — это порой то, что наблюдатель-артиллерист видит на позиции врага в свой полевой бинокль. Далекий зловещий вид, внезапно попавший в фокус, с массой мерзких деталей.
Именно от мерзких деталей мне хотелось бы избавиться с каждым выпитым стаканом. Но они отпечатались в моей душе во всей своей красе. Их не стряхнуть.
Видит Бог, я пытался. Со дня смерти моего отца я заклинился на смерти. Думаю о ней целыми днями. Живу с ней, как с полузабытой песней.
