— Я ждала этого всю жизнь, — ответила она. Себастьян поцеловал ее снова, его пальцы, легкие, как перышко, все кружили по ее груди, пока короткие ногти не задели сосок. Все его движения отзывались у нее между бедрами, и она снова задохнулась.
— Расскажите, где вы будете жить в Сан-Сатурусе, — приказал он, скользнув губами по ее плечу к груди.
— Б-боже… милостивый… — с трудом выговорила она, запустив пальцы в его темные волосы. — Зачем?
— Я хочу слышать.
— Я видела… ах… только… однажды, — дрожащим шепотом бормотала Жозефина. Колени у нее подгибались, потому что он спустил платье с левого плеча и ласкал другую грудь.
— Какого цвета дом?
— Белый… белый камень… с высокими… м-м… окнами, чтобы впустить океанский бриз.
— Сколько комнат?
Он думает переехать? О Боже, она на это надеялась, если только он будет делать это с ней каждую ночь.
— Сотни. Достаточно для королевской гвардии и членов кабинета министров.
Он выпрямился, снова взяв в плен ее губы.
— Хотите кое-что узнать? — прошептал он. Его пальцы все еще ласкали ее грудь.
— Скажите, — пролепетала она, задыхаясь и подавшись вперед.
— Я думаю, что вы лжете. — Поцеловав, он поправил ее платье и отстранился.
Ум Жозефины, казалось, превратился в лужу вожделения, удивления, нарастающего огорчения и досады.
— Что? О чем вы говорите?
— Я не знаю, что именно, — продолжал Мельбурн, его голос еще не совсем выровнялся, — но что-то тут не так.
Мороз ужасный, ветер так и режет.
— Если что-то и не так, то только то, что вы негодяй, — отрезала она, расправляя лиф платья, — и доказали, что недостаточно хороши для меня. — Метнувшись мимо него, она ухватилась за занавес.
Мельбурн положил руку ей на плечо, и она почувствовала его стальную хватку.
— Мы не закончили, — пророкотал он, повернув ее лицом к себе. — Как вы это делаете?
В панике она вывернулась из-под его руки.
— Что делаю? Я понятия не имею, о чем вы…
— Как вы вызываете во мне… желание? Это духи или какой-нибудь наркотик на вашей коже? Что?
— Так вы думаете, что вас нужно одурманить наркотиками, чтобы вы почувствовали влечение ко мне? Мы закончили, сэр. — Откинув занавес, она шагнула в фойе.
Кончита тут же поспешила к ней:
— Ваше высочество…
Жозефина отстранила ее рукой. Всеми фибрами своего существа она хотела умчаться из театра, из Лондона, выскочить из собственной кожи, все еще пылавшей от его прикосновений. Так он думает, что его использовали, соблазнили, что она лжет! Сейчас она ненавидела Мельбурна… и все еще хотела его, черт побери.
