Минут через двадцать она услышала тихий храп и обернулась. Съехав вниз в кресле, скрестив руки и запрокинув голову, Хейрек спал.
Сзади в ложе было тихо, но Жозефина не сомневалась, что Мельбурн бодрствует. Он сказал, что будет смотреть на нее. У Жозефины кожу, словно иголочками закололо. Он сказал, что она будет думать о нем и захочет, чтобы он поцеловал ее снова. Это не так, но, тем не менее, между бедрами у нее разливался жар.
Он хотел большего, чем поцелуй, и в лучших интересах и планах ее отца ей следовало позволить ему это сделать. Что касается ее личного отношения к этому, она сознавала, что хочет, чтобы Мельбурн был ее первым мужчиной. Любой другой мужчина удовольствуется королевством и второсортным товаром, но не Мельбурн.
Она не имела никакого желания четыре часа сидеть рядом с храпящим клоуном, когда может провести хоть немного времени, целуясь с мужчиной, который ей нужен, который зажег в ней пожар. Она поднялась.
— Извините, я на минуту, — прошептала она, шагнув в глубину ложи.
— Я покажу вам дорогу, — непринужденно сказал Мельбурн, поднимаясь. — Шей, принести тебе портвейна?
— Если не возражаешь, — так же тихо ответил брат, привстав, когда Жозефина проходила мимо, и снова сел. — Я прослежу, чтобы наш гость не потерял равновесия.
В свете свечей фойе показалось ярким после полумрака зрительного зала, и Жозефина прищурилась.
— Сюда, — сказал Мельбурн, провожая ее к задернутому занавесом алькову. Потом замедлил шаг и повернулся к горничной: — Как вас зовут?
— Кончита, ваша светлость.
— Кончита, вы подождете именно здесь. — Он указал на стену в нескольких ярдах. — Будете блюсти уединение ее высочества и ничего не услышите. Понятно?
Горничная взволнованно посмотрела на Жозефину:
— Ваше высочество?
— Делай, как тебе сказано, Кончита.
Сделав реверанс, горничная встала там, где указал Мельбурн. Герцог оглядел пустое фойе, потом откинул занавес.
— После вас.
Даже если бы она захотела отказать ему, она сомневалась, что сумела бы сделать это. Себастьян вошел следом и задернул занавес. Жозефина услышала доносящуюся со сцены реплику:
Он признавался мне в склонности своей.[3]
— Должна сказать, — прошептала она, глядя на него в крошечном алькове, освещенном единственной свечой, — с вашей стороны это весьма смело.
Он продолжал молча пристально смотреть на нее, и это сбивало ее с толку. Когда он шагнул ближе, Жозефина глубоко вздохнула. Господи, она выросла среди солдат, постоянно пытавшихся соблазнить ее. Так почему, когда на нее смотрит герцог Мельбурн, у нее подгибаются колени?
