Витязь подошел, цепкою рукою схватил его за ворот рубахи, рванул к себе:
– Тебя надо предать казни, буян!
Страшным ударом, так, что хрустнули кости Буслая, опрокинул его навзничь.
– Ой, чур меня! – воскликнул Тороп и мысленно причислил безбородого к чернобогам.
Доброгаст подумал о том, что судьба зачем-то второй раз сводит его с витязем.
Тот, наступив каблуком на упругую грудь Буслая, вытащил из-за пояса боевой нож…
– Пощады! – грохнули сзади всадники.
Витязь выпрямился, мимолетная досада скользнула по его лицу, но оно тотчас же стало по-прежнему невозмутимым. Он направился к шалашу, у входа сказал негромко:
– На роздых!
Волчонок бросился от него со всех ног, забился в угол и, ощетинившись, поблескивал оттуда глазами-изумрудинками.
Зазвякали сбруи, всадники, расправляя затекшие члены, повели лошадей на водопой.
Доброгаст уже перестал удивляться – столько необычного случилось в этот день, он так устал и изголодался, что ни о чем не мог думать. Отяжелевшая голова склонилась на грудь, глаза слиплись, он повалился в траву. На миг мелькнули перед ним: широкая степная дорога, печенеги на злобных лошадках. «Вот если бы лук был…» Проплыло лицо витязя. «… Кто он? И что ему печенеги?» Затем все смешалось, словно теплая волна увлекла Доброгаста.
Над розовой гладью Десны стала роиться мошкара, у берега зашептался камыш, ловя порхающих мотыльков. Сквозь него проглянула полная луна.
Молчаливые воины вернулись с реки, подсели к костру, выжимая мокрые волосы. Один из меченых подошел к храбрам.
– Что с ним? – кивнул он в сторону Яромира.
– Ранен в схватке с печенегами, хоть крепок и силы необыкновенной… правда, Улеб наш – посильнее будет. Улеб колеса с повозок ломает, как калачи, – расхвастался Тороп. – Да… с двадцатью схватился Яромир – мы на заставе были у Черной могилы. А он едва доехал до ворот, даже пота не вытер – свалился. Вот и лежит.
– Часто здесь появляются степняки? – спросил меченый.
– В последнее время почти каждый день… отряды небольшие, правда, – ответил Бурчимуха.
– Через Десну переправлялись?
– А мы-то на что! Пока ни один печенег не ступил с низины на правобережье я не ступит!
Злобно передернулось лицо меченого.
В эту минуту чей-то громоподобный голос заставил всех вздрогнуть:
– Эге-ей! Что за люди? Кто такие? Откуда пожаловали?
От этого голоса над затененной рекой поднялась пара диких уток и понеслась прочь, цепляя прибрежные камыши. Доброгаст очнулся от дремы.
Над частоколом маячил огромного роста всадник, закованный в тяжелую броню. Вороной распаренный конь под ним крутил мощною шеей, шуршала его тяжелая грива.
