– Да ладно тебе! Опять ты за свое! – напустилась на нее Зоя. – Хоть Полине-то голову не забивай! И так уже вся семья повернута на этой истории.
– А я не знаю! – заступилась я за бабусю. – Мне интересно послушать, что за история!
– Ну и напрасно! – У Зои от возбуждения вспыхнули на щеках пунцовые пятнышки. – Зная тебя, я уверена, будешь потом обдумывать! Не сможешь пропустить это мимо ушей!
И что бы потом ни произошло, будешь говорить: «Ага, это проклятие виновато!»…
– Какое проклятие? – окончательно запуталась я. Бабуся вскинула к лицу сухонькие ладошки и немного помассировала лоб, как бы собираясь с мыслями.
– Давнишняя это история, внученька. Шестьдесят лет уж крест на себе носим…
– Ну все, завелась! – Зоя, скомкав, швырнула на стол льняную салфетку и принялась агрессивно собирать посуду.
Бабуся же сидела, словно перенесясь мыслями в другую эпоху. Прикрыв глаза, она пошамкала немного губами и начала:
– Шел тогда сорок пятый год. Тяжелое было время. Война как-никак прокатилась. Полсела как языком слизало. Что ни дом, то похоронка. И я одна с двумя малыми девками на руках – твоей мамой да Зоюшкиной мамой. Тонечка-то та постарше, ей к семи было. А Раечка – совсем кроха, четырех еще не исполнилось. А на селе радость великая – война закончилась! И вот я все жду не дождусь, когда муж с фронта вернется. Знала, что живой, сердце чуяло…
Бабуся рассказывала. А у меня как наяву проносились картинки.
Вот молодой лейтенант возвращается с фронта, везет с собой… жену не жену, любовницу не любовницу. Молодая, влюбленная, носит под сердцем его ребенка. На поле брани жизнь ему спасла – больше километра его, оглушенного, на себе тащила. Медсестричка. Леночка.
Эшелоны. Составы. Пересадки. Отчий дом с каждой березой все ближе, с каждым верстовым столбом, с каждой проносящейся деревушкой. А дома законная жена ждет с двумя дочерьми. Что им скажешь? Как объяснишь?
Ночью, пока Леночка спит – ее, брюхатую, пустили на полку, – лейтенант выскакивает на маленьком полустанке. Минута, не больше – и вот уж состав стучит колесами дальше. Вот уже и исчез. Бог с ней совсем! Пусть уезжает!
Леночка и уехала.
Просыпается поутру – а ее любимого уже и след простыл. Ищет, зовет. Да разве ж в этой толчее разберешь?
Сошла на перроне. Думала, может, и он догадается? Все-таки простора побольше. Прошла до конца, а назад в состав не поспела.
Кругом ни души. Какой-то угольный склад. Надо идти за составом. На следующей остановке они уже обязательно встретятся!
