Зная это, Обама обещает создать четыре миллиона рабочих мест, в том числе за счет тех, кто еще платит налоги. Вечный вопрос в том, сумеет ли государство распорядиться ими лучше нас. Вот почему, хоть Обама и приносил присягу на Библии Линкольна, книжки он сейчас читает о другом президенте — Рузвельте, конечно — Франклине, том самом, который взял в штат безработную Америку и навсегда изменил ее облик. Парадокс истории в том, что Великая депрессия тяжело уязвила коллективное сознание страны, но сделала ее красивей, чем она была.
Рядом с моим домом, сразу за мостом через Гудзон, начинается одно из бесчисленных парковых шоссе, раскинувшихся по лучшим уголкам страны без особой на то необходимости. В тридцатые их строили федеральные власти, чтобы платить скромное и необходимое жалованье той четверти Америки, которая осталась без него. Наша дорога — моя любимая, потому что она никуда не ведет. Это — прогулочная трасса сквозь кленовые леса и еловые холмы, открывающие вид на реку. То и дело через шоссе переброшены изящные мостики в модном тогда стиле арт деко. Все они — разные, чтобы дать заработать архитекторам. На каждом выезде — парк: заселенные форелью пруды, столы для пикников, детские площадки, навес с камином под крутой, как в шале, крышей на случай дождя. И где-нибудь в углу состарившаяся табличка, напоминающая о том, что за все эти зеленые радости расплатилась федеральная программа Рузвельта. Память о ней разбросана повсюду. В Нью-Йорке, например, это — судейский квартал с такими парадными дворцами правосудия, что колонн у них больше, чем в акрополе. Даже писателям Белый дом нашел тогда дело. Шесть тысяч авторов отправили сочинять путеводители по каждому штату. Среди них был и Джон Стейнбек, и Джон Чивер, и Сол Беллоу.
Примерно это обещает Америке Барак Обама, но далеко не всех такой план радует. Если одни историки считают, что Рузвельт спас Америку, то другие — что не очень. Экономике, говорят они, просто повезло: началась война, занявшая все, в том числе и женские, руки. Оборонная промышленность, выпускавшая каждые 90 секунд по большому бомбардировщику, и была той самой «экстраординарной программой стимулов», что, покончив с Великой депрессией, принесла всем выжившим беспрецедентное процветание.
Надо сказать, что такая интерпретация прошлого оставляет будущему пугающую перспективу. Но, к счастью, ученые не всегда правы. Я в этом убедился, следя за финансовыми новостями. Когда нефть стоила сорок долларов за баррель, один эксперт предсказывал, что цена дойдет до ста. После того как это случилось, он пообещал, что к нынешней зиме цена на нефть перевалит за две сотни, но она вновь упала до сорока. Как видим, специалист был прав один раз из двух. И это значит, что предсказательная сила экономической науки не меньше, чем у орла и решки.
