В любой другой вечер я бы прошептал эту чушь в прохладное Нинино ушко и смотрел бы, как оно пунцовеет, но сегодня этого делать, кажется, не стоило. Так что я сел за стол и заткнул себе рот припущенным хрящом. Бомбардировка мяса корицей и особенно кардамоном не прошла зря.
— Кардамон — прекрасная деталь, — сказал Оливер, резко повернувшись к Нине. — Вы знаете, вам следовало бы… и извините, если это звучит глупо или пошло… но вам следовало бы заняться этим всерьез.
— Заняться чем? — озадачилась Нина.
— Этим. — Оливер показал на свою моментально опустевшую тарелку.
— Глотанием не жуя, — тихо сказал я.
— Ах, полноте, — прощебетала Нина с пышным британским акцентом, который на нее иногда находил.
— Этим, — повторил Оливер, обводя свободной рукой полукруг, обозначающий всю комнату. — Вы создаете такую чудесную атмосферу, и так непринужденно.
— Олли, — встрял Алекс, — не морочь девушке голову.
— Я и не собирался, — возразил Оливер.
— Знаете, — сказала Нина, — мы всегда мечтали о своем маленьком кафе.
«Всегда?» — подумал я.
— Замечательная идея, — сказал Оливер.
— Разумеется, это было бы не просто кафе, а своего рода салон, — продолжила Нина. — Чтения, дискуссии.
— Отлично звучит, — одобрил Оливер. — Показы фильмов.
— А вот это, поверите ли, незаконно, — сказала Нина. Создавалось впечатление, что она и вправду этот вопрос в деталях обдумала. В юридических школах, наверное, есть особый семинар, на котором учат говорить что угодно с полным убеждением. — Зато можно устраивать выставки.
— Я бы с удовольствием повесила свои работы в таком месте, — встрепенулась Лидия.
— Да я бы из такого кафе не вылезал, — сказал Фредерик. — Особенно если там будет бесплатный вай-фай.
— Присоединяюсь! — подхватил Алекс, — У брата моего дедушки был ресторанчик в Ист-Оранж. Лучший пятачок в городе был, говорят.
— А я думала, евреям нельзя свинину, — сказала Оксана Баюл, резко подняв голову.
— Боже мой, я ее обожаю, — промурлыкала Лидия.
Вик, по своему обыкновению, объявился в самое неподходящее время — в тот промежуток удовлетворенного ступора между горячим и десертом, когда разговор замедляется до редких реплик и последнее, что кому-либо нужно, — это новый раунд приветствий и представлений. Алекс Блюц, оседлав диванную подушку, показывал Нине какие-то подозрительно розовые фотографии в своем мобильнике, Байрон пытался выудить у Оливера «настоящий» телефонный номер «Пер се», а Лидия лениво набрасывала портрет Баюл в одолженном блокноте, пока Фредерик массировал ей плечи.
