— Ларк, — обратилась ко мне Алексис, — ты все просто списал с книги?
— Да, — даже не стараюсь лгать.
Алексис стояла возле своего стола, я сидел напротив. После пары она меня задержала, чтобы поговорить.
— Почему ты не хочешь стараться? Ты же можешь лучше.
— Я не сомневаюсь, что могу, но… — замолкаю, опуская взгляд в стол.
— Но?
— Если это не изменит вашего мнения обо мне, зачем мне стараться? — я так же смотрел на стол. Алексис вздохнула.
— Разве важно, что я думаю? Это ведь тебе надо.
— Я знаю, что мог бы написать лучше, — поднимаю взгляд, встречаясь с ее серыми глазами, — но больше необходимого писать не буду.
— Ладно, но постарайся хоть немного больше прилагать усилий.
— Да, профессор.
Я, наконец, встал из-за стола. Продвигаясь к выходу, я кое о чем вспомнил и остановился.
— Профессор, можно вопрос?
— Смотря какой.
— Немаловажный. Я повернулся к Алексис.
— Ну, спрашивай.
— Почему вы сегодня даже не накричали на меня?
— Просто лень было это делать, — улыбнулась женщина, — но обещаю, на следующую пару получишь вдвойне.
— Не сомневаюсь, — разворачиваясь к выходу, сказал я.
Следующая пара обещала быть интересной. Я быстро добежал до нашего внутреннего дворика, который был сделан на вид стадиона, но без сидячих мест. Пэйн, как всегда строил всех в шеренгу, читая лекцию по поводу и без нее. И в этот раз не обошлось. Я прибежал почти один из самых последних. Погода на площадке была отличная, в то время как, за пределами защитного купола была уже нулевая температура. Эту часть закрывали невидимым куполом, так что создавалось впечатление, что находишься в помещение.
— Ну, наконец, все соизволили появиться, — язвил Пэйн, проходя вдоль шеренги. — Что такое кислое выражение у всех, а? Боитесь замарать свои ручки, да? — Пэйн дошел до того места, где стоял я. Он оценивающе прошелся по моему росту, не оставляя без внимания и спортивную одежду, которая была у всех одной расцветки. — Милашка, ну-ка, двадцать отжиманий.
— За что?
— Тридцать!
— Но…
— Сорок!
— Ну, ладно, — соглашаюсь, — двадцать, так двадцать.
С довольной улыбкой опускаюсь на землю и делаю все двадцать отжиманий. Пэйн в это время молчал. Затем я встал и, пытаясь выровнять дыхание, посмотрел на преподавателя. Он, кажется, сейчас убьет меня. Такому взгляду и зверь позавидует. Пэйн справился с гневом, и я знаю, что он будет мне мстить.
— Сторм, — позвал он американца, — возьми две учебные шпаги и проучи Милашку. Драться до потери пульса. Со злой ухмылкой, Сторм отошел отдавать указания другим.
