Кунсткамера аномалий | страница 38
Я снова встречу её после того, как перейду в другой мир".
Спустя годы, когда брат умирал от туберкулёза, я спросила, что он думает о том, почему Бог сотворил для него чудо. Потому ли, что Утренняя Звезда была такой молодой и прекрасной и умерла прежде времени? Или потому, что он услышал страстные его молитвы, в которых он просил вернуть ему его единственную любовь?
«Я не знаю, – ответил он, – одно ясно только – это случилось. Я был самоуверен и глуп, как любой юнец, и только беззаветная любовь помогла мне взглянуть на жизнь другими глазами. Я был так молод, когда она умерла. Я сходил с ума от мысли о том, что буду вынужден существовать так долго без неё. Я обратил всю мою любовь к Богу, смиряясь перед ним, и он даровал мне одно счастливое лето, чтобы я смог дожить отведённые мне годы. Я бесконечно благодарен ему за это.»
Тридцать пять лет минуло с того лета до смерти моего брата, он так никогда и не женился и не имел детей. И всё же он был счастлив. Он умер с именем любимой на устах. Многие люди не умеют любить всем сердцем, некоторые принимают за любовь нечто отличное, но если это сильная, беззаветная любовь, то она способна достичь Бога. Именно так и случилось с моим братом и Утренней Звездой. Их любовь тронула Бога, и он сотворил для них чудо, чтобы они смогли насладиться любовью на земле хотя бы короткое время.
Я видела все это своими собственными глазами. Я видела, как мой брат принимал обличье зверя, и я видела, как душа Утренней Звезды светится в глазах белой оленихи. Прошло уже двадцать пять лет после смерти брата. Уже четверть века он со своей возлюбленной".
Вскоре после того как бабушка рассказала мне эту историю, она запела предсмертную песню на языке чейенов, а спустя неделю лютеранский священник проводил её по христианскому обычаю на церковное кладбище в Южной Дакоте. То, что она поведала мне, было невероятно, слишком невероятно, чтобы современная женщина, живущая в последней четверти XX века, смогла поверить. И всё же я поверила, потому что верила в это моя бабушка. Я не могла представить, чтобы что-нибудь подобное произошло со мной или моими знакомыми, но мои современники и не способны на такую самоотверженную всепоглощающую любовь, на какую были способны давным-давно люди чейенов.
И хотя я страдала вместе с ними в то лето, когда мне исполнилось пятнадцать, я также и завидовала им. Я думала о том, какой должна быть любовь, чтобы о ней услышал Бог, и с грустью сознавала, что со мной такое не случится. Я обычная женщина. Все же, несмотря на уважение к наследию древних моих предков, иногда я молилась своему собственному Богу. Он вовсе не был великодушным, как седобородый Бог из моего детства. Он не имеет конкретных очертаний. Он – вроде сострадающего Духа, позволившего соединиться на земле и обрести блаженство двум влюблённым, которых разлучила смерть. Я называю его Махео".