Бандиты раскачали тюк и швырнули его с обрыва в черную водяную кипень.
– Преставился… – с нервным смешочком Валет достал из машины бутылку вина. – Хлебни, – протянул Лупатому. – Помянем, гы-гы…
– Пей сам, – отрезал тот, усаживаясь за руль. – Не хватало, чтобы ГАИ меня прихватило с запахом. Да поживей.
– Счас, – Валет высосал бутылку до дна и швырнул ее в реку. – Спи спокойно, дорогой друг…
Хлопнула дверка, и машина на малой скорости, не зажигая фар, поползла по еле приметной грунтовой дороге, поросшей высокой щетинистой травой. Над рекой исподволь вставали седые колеблющиеся космы тумана…
"В красной рубашоночке… В красной рубашоночке, молоденький такой…" – назойливо вертелся в голове мотив старой полузабытой песни. Прижимая к груди подушку, на которой спал Костя, лежала Лялька на тахте, бездумно уставившись остановившимися глазами в потолок…
Когда Костя не вернулся, Лялька долго не размышляла: одела, что под руку подвернулось, и поздним вечером следующего дня пошла в берлогу Крапленого. Лялька была одна из немногих, кто знал, где теперь скрывается главарь после того, как сгорела вместе с хозяйкой Софкина хаза. И не особое доверие к ней со стороны Крапленого было тому причиной, просто Маркиза, старая ее подружка, не смогла удержать язык на привязи и однажды, в порыве откровенности, ляпнупа Ляльке, какой постоялец у нее обретается.
Появление Ляльки не удивило Крапленого. В последнее время он перестал чему-либо удивляться и только твердил про себя: "Нет верных людей, нет… Все паскуды. Закончу дело – в расход пущу этих тварей. Право слово…"
– Маркиза! – каркнул, обернувшись в кухонной двери. – Поди сюда.
Вошла Маркиза, под хмельком, распаренная от кухонного жара и слегка испуганная.
– Чего, Феденька?
– Твои мансы [50]? – показал на бледную Ляльку.
– Господь с тобой! – вскрикнула Маркиза, крестясь неверной рукой. – Да я ни в жисть…
– Закрой хлебало, сука… – Крапленый неторопливо встал, подошел вплотную к Маркизе и ударил почти без замаха под дых. – Еще когда вякнешь кому-нибудь то, о чем я велел молчать, на куски покрошу и свиньям скормлю. Топай!
Пошатываясь и икая, Маркиза поплелась обратно на кухню.
– Садись, Краля, коль пришла, – сердито буркнул он, указывая Ляльке на стул. – Какого хрена приканала?
– Где… где Седой? – с трудом молвила она, едва ворочал сухим языком.
– А я почем знаю? Он ведь твой хахаль, гы-гы…
– Врешь… Врешь! Ты убил его!
– Не ори, как помешанная! Нужен он мне… В бегах твой пацан. Усекла? Ему менты на хвост упали, вот он и подорвал.
