До семи лет Марти личностью своего папы особо не интересовалась — то, что из родителей с ней живет только мать, она воспринимала, как должное. В школе же, знакомясь с другими первоклассниками, ей пришлось отвечать на много разных вопросов, в том числе и о «предках». Разговорившись после уроков с одной девочкой, у которой тоже не было папы, Марти отправилась домой с твердым намерением узнать о собственном отце все.
Мать, услышав ее вопрос, заметно побледнела и начала было бормотать что-то вроде «в другой раз, когда станешь постарше». Однако дочка уже давно научилась добиваться своего, причем не капризами или слезами, а особым, одновременно и хитрым, и несчастным взглядом, перед которым не могли устоять ни члены ее семьи, ни совершенно незнакомые ей люди. Сработал этот «фирменный» взгляд и теперь: мать оставила свои кухонные дела, отвела дочь в комнату и принялась рассказывать.
Наученная новой подругой, Мартиника ожидала услышать классическую историю об отце-герое, который погиб, спасая других людей, и уже приготовилась заявить, что не верит ни одному маминому слову. Но все оказалось гораздо проще и приземленнее — по словам матери выходило, что она и отец Марти сначала очень друг другу понравились, но потом поняли, что хорошей семьи у них не получится, и решили разойтись.
— Мы тогда были еще очень молодыми, — объяснила она. — И немного поторопились заводить ребенка. А когда выяснилось что мы никак не сможем сойтись характерами, твой папа уехал в другой город. И больше я никогда ничего о нем не слышала.
— Он был плохой, да? — спросила Мартиника, вспомнив еще кое-какие школьные разговоры.
Мать замешкалась с ответом — вид у нее при этом был такой беспомощный, что девочка пообещала себе никогда больше не заводить с ней разговоров на эту тему.
— Нет, он был хорошим, — наконец, выдавила она из себя с явным усилием. — Только очень легкомысленным. Никогда не умел думать о последствиях того, что делает.
Выглядел этот рассказ вполне правдоподобным, но Мартинику не покидало чувство, будто бы мать умолчала о чем-то важном. Но расстраивать ее девочке не хотелось, поэтому больше она спрашивать ничего не стала, пообещав себе, что когда-нибудь обязательно узнает о своем папе все и постарается его отыскать. Впрочем, школьные дела вскоре отвлекли ее от мыслей об отце. И об этом единственном посвященном ему разговоре Марти благополучно забыла на несколько лет.
Вспомнила она о нем лишь в шестом или седьмом классе, когда дома неожиданно зашел разговор об именах. Марти пожаловалась, что школьные учителя не в состоянии запомнить имя Мартиника, а потому называют ее Мартой, что ей в то время почему-то страшно не нравилось. Заодно она спросила, кому из родных пришло в голову дать ей такое экзотическое имя. И опять ее мать засмущалась и попыталась уйти от ответа, а гостившая у них в тот день бабушка быстро затараторила:
