— По-моему, разумнее всего взять его на наше судно, — отвечал офицер. — Он хорошо знает навигацию. Здесь, в Бари, с нашей тартаны сбежал один матрос, и этот юноша будет нам весьма кстати. Думаю, что капитан не станет возражать, если я попрошу.
Все, о чем говорили в доме консула, недолго оставалось тайной. Заметим мимоходом, что жители Бари, сообщая друг другу новости, всегда что-нибудь прибавляли от себя, и по городу в скором времени поползли самые невероятные слухи. Одни по-прежнему считали Бошко контрабандистом, другие тотчас решили, что он побочный сын синьора Марио, который-де таким путем хочет от него отделаться. Третьи утверждали, что он сын капитана турецкого военного корабля, сбежавший в поисках приключений. А иным уже мерещилось, будто Бошко сын венецианского дожа и сильно на него смахивает. Потому-то, мол, венецианский офицер и вознамерился отвезти его в Венецию. Другие, в свою очередь, посмеивались над этими бреднями, уверяя, что он просто-напросто внебрачный сын какого-то священника. Словом, россказней и небылиц было не счесть…
Толпа на берегу росла, как снежный ком. И тут ко множеству прежних домыслов добавился еще один. Когда Бошко на шлюпке, да еще в сопровождении офицера, повезли на венецианскую тартану, народ разом решил, что он шпион турецкого султана.
На тартане первым делом Бошко выдали чистую матросскую робу, и, поскольку был час обеда, он получил еду наравне с остальными матросами. Сразу после обеда была дана команда сниматься с якоря. Опытные матросы быстро поставили паруса, и тартана, слегка накренившись, пошла в открытое море. Бошко внимательно следил за четкими действиями матросов. Он хорошо знал, как выходит в море обычный парусник, но здесь, на военном судне, где была железная дисциплина и где за малейшую оплошность строго наказывали, люди работали на редкость ловко и слаженно. Бошко старался все примечать. Капитан стоял рядом с рулевым, когда судно выходило из гавани. Он слушал команды своих офицеров и наблюдал за тем, как матросы легко и быстро взбираются на мачты, спускаются вниз, ставят и рифят[5] паруса.
Наконец парусник вышел в море. Капитан походил еще немного по мостику, а потом удалился в свою уютную каюту. На военном судне началась обычная жизнь. Пушкари в который уже раз осматривали и чистили стволы пушек, матросы проверяли снасти и такелаж. Юнга, одетый в красивую форму, прогуливался по палубе. Увидев Бошко, своего ровесника, он подошел к нему и спросил:
