— Вы еще закусываете удила, — сказала она с насмешливой улыбкой через несколько мгновений, — но это бесполезно. Вы теперь в моей власти — и я, конечно, не поспешу вернуть вам свободу.
— Вам еще не приходилось иметь дело с мужчиной, принцесса! — воскликнул он.
Это была последняя попытка мятежного протеста.
— Напротив! — ответила принцесса. — Подчинять себе людей слабохарактерных мне никогда не доставляло удовольствия, — как не доставляет удовольствия кататься на лодке по тихому озеру или ездить верхом на смирной лошади. Я люблю опасность, бурю, борьбу. Я чувствую себя в своей стихии, когда мне приходится бороться с мятежной натурой. Пожалуйста, не сдавайтесь, боритесь — если вы покоритесь мне слишком скоро, вы только испортите мне наслаждение победой.
— Но что же заставляет вас вторгаться в мою жизнь?
— Вы спрашиваете? Любовь, страсть, сознание, что вы натура гениальная, родственная мне, пылко чувствующая; убеждение в том, что я хочу вашего же счастья, потому что пастушеская идиллия погубила бы ваш талант, тогда как я вас понимаю и сумею пламенными объятиями поднять вас выше обыденности.
— Вы, в самом деле, дьяволица.
— Возможно… пусть! Но вы… вы разве… не любите меня?
— Не знаю.
— Вы любите меня!
— Быть может, еще больше ненавижу.
Принцесса громко расхохоталась.
— Да, и ненавидите тоже — но только потому, что слишком сильно любите, и что эта любовь опутывает вас всего и отдает вас, бессильного, в мои руки.
— В этом вы еще можете ошибаться.
Принцесса пожала плечами.
— Довольно пререканий! — сказала она, — я буду приказывать, а вы будете повиноваться. И вот что, прежде всего: возьмите мою гондолу, отправляйтесь к синьору Скальца, устройте все, что надо, и возвращайтесь сюда с вашим багажом. У меня здесь неподалеку есть дача, в которой поселяются обыкновенно мои друзья и гости. Я хочу иметь вас близко от себя.
Дэлер стоял в нерешительности.
— Ступайте же! — воскликнула принцесса. — Угодно вам повиноваться, маэстро?
Почти с ненавистью он поднял на нее глаза, но под взглядом Семирамиды вынужден был опустить их. С поникшей головой, как под ярмом, он подошел к берегу, где уже ждал его гондольер.
Очутившись в своей комнате в остерии, он снова почувствовал желание бороться. Он уложил свои вещи и написал принцессе письмо, намереваясь передать его с гондольером. Дэлер решил бежать — сначала в Милан, а потом дальше, на юг. Но вдруг он увидел устремленные на него темные властные глаза — и воля его ослабела.
