—Доброе утро, — возбужденно сказал Ратушинский.
— Надеюсь, я вас не разбудил?
— Разбудили, — невежливо ответил Дронго, но это не самое плохое.
— А что самое плохое? — насторожился Борис Алексеевич.
— Мне не очень хочется ехать к вам в гости, признался Дронго и, услышав как шумно сопит его собеседник, пояснил: мне не нравится ваша история. Мне не нравится, когда в вашем доме пропадают документы и приходится подозревать самых близких вам людей. Это говорит не в вашу пользу, господин Ратушинский.
— Я знаю, — неожиданно согласился Борис Алексеевич. — Меня эта история совсем свела с ума. Именно поэтому я и обратился к вам. Мне рекомендовали вас как лучшего… Хотя я об этом уже говорил. Впрочем, это ваше право. Если не хотите, вы можете, конечно, отказаться. Я не смею настаивать.
— Вы меня не поняли, — вздохнул Дронго, я сказал, что мне не очень хочется заниматься подобным делом, но я не сказал, что не буду им заниматься. В конце концов, возможно, вы правы и вам действительно нужна моя помощь. Если вор не будет найден, то боюсь, что в следующий раз он решит похитить еще более важные документы. Когда вы пришлете машину?
— Когда зам будет удобно, — быстро ответил Ратушинский. — В любой час, когда вы посчитаете возможным.
— Сколько туда езды?
— Минут тридцать-сорок. Это недалеко от Рублевского шоссе.
— Не сомневался, что именно там, пробормотал Дронго.
— В общем, присылайте ваш автомобиль. К половине третьего я буду готов.
— Спасибо, — взволнованно поблагодарил Борис Алексеевич.
— Я приеду к пяти. У нас сегодня совещание, но я постараюсь побыстрее освободиться. Спасибо, что вы согласились.
Отключив аппарат, Дронго отправился на кухню завтракать. По утрам он избегал обильных завтраков, ограничиваясь кружкой чая с ломтиками кекса. Когда он бывал в зарубежных поездках, то, отправляясь на встречи, которые нередко назначались рано утром, он завтракал более основательно — омлетом с сыром и хорошо прожаренным куском бекона. Мясо с кровью он не любил, предпочитая, чтобы его хорошо прожаривали.
Позавтракав, он позвонил Вейдеманису, предупредив Эдгара, что заедет за ним в три часа. Затем позвонил женщине, убиравшей его квартиру. По взаимной договоренности, она приходила только в те дни, когда он куда-то надолго уходил или уезжал, чтобы не мешать ему своим присутствием. В последние годы он стал замечать признаки сильной меланхолии, которая иногда им овладевала. «Знание умножает скорбь», — часто повторял Дронго. Чем больше дел он расследовал, тем меньше оставалось иллюзий. И тем чаще ему хотелось остаться одному, с книгой в руках. Иногда он с удивлением отмечал, что не выходил из дома несколько суток, работая с Интернетом или копаясь в своей огромной библиотеке.
