— Если честно, я иногда жалею о том, что потопил «Чайку», — с досадой произнес Шанат. — Пользы мне это не принесло.
У меня не нашлось слов, чтобы ответить деду на такое заявление, поэтому я спросил:
— А почему в 1883 году утопленники выходили из воды? Какой смысл?
— В древнем предании расписан один обряд. В нем говорится, что если в полночь тринадцатого июня, в полнолуние, когда луна красная, как кровь, и из-за ее сияния кажется, будто море наполнено не водой, а кровью, и в то же время стоит мертвый штиль, утопить людей, то они не просто утонут, а будут жить под водой. У них родятся мертвые дети, эти дети будут расти, рожать своих детей, жить и умирать. Но заметь — все это будет под водой. И подчиняться все живые утопленники будут тому, кто дал им жизнь под водой, отняв жизнь земную. Таким образом я как бы на время возместил себе утерянные свитки. Подводным повелителем я стану в любом случае, это просто дело времени. А пока же я готовил море для коронации. А Ризаиль пусть мечтает о чем-нибудь другом. Море будет мое.
Я сел на какой-то стул наподобие трона, обитого черным бархатом, и схватился за голову: два колдуна не могут поделить море. Цирк.
— Так это по твоей милости все жители Тихой Бухты в 1882 году оказались под водой? Да ты зверь! Нет, это еще мягко сказано. Ты просто существо. Какие жуткие дела творятся в Тихой Бухте, кто бы мог подумать, что в маленьком курортном городке живут два могущественных колдуна-соперника, которые топят ни в чем не повинных людей ради того, чтобы стать подводными королями.
Сзади ко мне подошел Ризаиль и заискивающим тоном проговорил:
— Заметь, Руслан, что лично я не утопил ни одного невинного человека, ну, правда, тебя наполовину утопил, но это не в счет. Все это сделал твой дедушка. Если бы он не захотел перехватить свитки, то ничего бы этого не было, не утонули бы «Надежда» с «Чайкой» и Сащенко не съел бы Пономарева и Пышнограева.
— Вы правы, Ризаиль, — кивнул я. — Во всем виноват мой дед. Подождите, а по чьему приказу утопленники вышли сегодня?!
— По моему, — на этот раз вину на себя взял Ризаиль.
— Понятно, — произнес я. — Вы оба звери, друг друга стоите. Но меня еще мучают два вопроса.
— Какие это вопросы? — одновременно спросили Ризаиль и мой дедушка из чана.
— Первый — почему сознание того великого полуутопленника вселилось в меня так поздно, аж через сто с лишним лет? И второй вопрос — у Марианны что, не было ксерокопии свитков? Неужели она такая дурочка и не знала, что, если документы важные, надо делать копии? — изумлялся я.
