— Я вас могу угощать вполне свободно. Разбогател на старости лет.
— Наследство из Америки? — спросил Афоня.
— Разве Балашиха в Америке? Хотя, если Земля плоская… Сестра у меня в Балашихе умерла. Оставила дом, хозяйство. Полно всякого добра, и я — единственный наследник. Ну-ка, за упокой ее души, — радушный хозяин налил и подмигнул Афоне: — Отпустим Игнашу танцевать? Он там на кого-то глаз положил.
Игнат помрачнел.
— Благодарю. Не так одет, чтобы лезть к незнакомым девушкам.
— Кстати, о покойниках, — сказал Афоня. — У нас в подъезде вчера человека чуть не убили. — Музыка как раз оборвалась, и последние слова раздались слишком громко.
Сергей Филиппович вскинулся:
— Как это «чуть не убили»?
Афоне помешал ответить пожилой мужчина интеллигентной наружности с «Курьером Юнеско» в кармане пиджака.
— Простите, я вижу четвертое место у вас не занято. Если разрешите…
— Нет, — безапелляционно отрезал Сергей Филиппович.
Мужчина был, вероятно, приезжий, из постояльцев гостиницы (при которой располагался ресторан), и пришел скромно поужинать после суматошного столичного дня. Устало и беспомощно он огляделся и отважился проявить настойчивость.
— Еще раз простите, но место явно свободно, а больше нигде в зале…
Сергей Филиппович привстал и с внезапно прорвавшимся бешенством ухватился за спинку свободного стула.
— А ну, светильник разума, чеши отсюда!
— Невероятно… — произнес интеллигент и поспешно отступил.
Никишины оба испытывали некоторую неловкость после разыгравшейся сцены, но Игнат не мог оторваться от разительно изменившегося лица Сергея Филипповича. Собственно, лицо было то же, но глаза… Глаза расширились и буквально пылали. Казалось, что тени вокруг них — это закопченные пламенем веки.
«Портрет… я просто обязан», — который раз думал Игнат. Но как передать этот яростный огонь? Он быстро потухал, и Сергей Филиппович говорил ровным тоном: «Нервишки шалят. После всего пережитого». Вот и сейчас помянул нервишки и спокойно вернулся к прерванной беседе:
— Так, значит, чуть не убили?
— Пырнули ножом, лежит в больнице без сознания, — подтвердил Афоня.
— А за что?
— Никто не знает. Самого спрашивали — тоже не знает.
— Как же спрашивали, раз без сознания?
— Очнулся на минутку, — Афоне нравилось пересказывать страшную историю. — И кто такой?
— Да вы его даже видели. Он вчера на стадионе рядов на пять ниже сидел. И все нам рукой махал. А вечером его… представляете?
— На стадионе? Нет, не обратил внимания.
