ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ОСМОТР
Я полагаю, что большинство археологов не станет скрывать, что они испытывают чувство благоговения, даже замешательства, попадая в покой, много веков назад запертый и запечатанный благочестивыми руками.
На мгновение представление о времени как факторе человеческой жизни теряет всякий смысл. Три, а может быть, и четыре тысячи лет пронеслось с тех пор, как человеческая нога в последний раз ступала по полу, на котором мы стояли, но до сих пор все вокруг напоминало о только что замершей жизни: наполовину наполненный известью ящик у самых дверей, погасшая лампа, отпечатки пальцев на свежей краске, погребальный венок на пороге... Казалось, все это могло быть еще вчера. Самый воздух, сохранившийся здесь в течение десятков столетий, был тем же воздухом, которым дышали те, кто нес мумию к месту ее последнего отдохновения. Время исчезло, стертое множеством интимных деталей, и мы чувствовали себя почти святотатцами.
Это было, пожалуй, первым и наиболее сильным ощущением. Но вслед за ним сразу нахлынула целая волна других - счастье открытия, лихорадочное нетерпение и все подавляющее, порожденное любопытством стремление как можно скорее сломать печати и поднять крышки ларцов. При мысли, что сейчас мы, может быть, перевернем непрочитанную страницу истории или разрешим одну из ее загадок, нас захватила чистая радость исследователей и одновременно - почему бы в этом не признаться? - напряженное ожидание искателей кладов.
Я не знаю, действительно ли все эти мысли и чувства возникли у нас в тот момент или я выдумал их впоследствии. Это мне трудно сказать. Но если в моем рассказе об этом миге и есть отклонения, то объясняются они только тем, что внезапность открытия лишила меня памяти, а совсем не тем, что я хоть в какой-то мере питаю пристрастие к эффектным драматическим концовкам.
Так или иначе, поразительное зрелище, которое предстало перед нами в свете нашего фонаря, было единственным во всей истории археологических раскопок. Читатель может составить о нем некоторое представление по фотографиям. Но эти фотографии были сделаны уже позднее, когда мы вскрыли гробницу и провели в нее электрическое освещение. Поэтому пусть читатель постарается представить себе то, что увидали мы сквозь глазок в замурованной двери.
Луч нашего фонаря - первый луч света, прорезавший трехтысячелетний мрак, - перебегал от одной группы предметов к другой, тщетно пытаясь осветить все сокровища, нагроможденные перед нами. Впечатление было грандиозное, смутное и подавляющее. Не знаю, на что мы надеялись и что рассчитывали увидеть, но в одном я уверен: ни о чем подобном мы даже не мечтали. Перед нами была комната, настоящий музейный зал, как представилось нам, полный всевозможных предметов. Некоторые казались нам известными, другие совершенно ни на что не походили, и все они были навалены один на другой, казалось, в неисчерпаемом изобилии.
