— Семен Григорьич подготовил? — переспросил тихо. — А я и не знал.
— Мало ли чего ты не знал! — подливала масла в огонь Катя. — К примеру, мама до сих пор во сне уроки ведет. Ты храпишь с перепою, а она бормочет: «Алабин, иди к доске…»
— А Семен Григорьича во сне не поминает?
— Отчего и не помянуть? Уж не хуже тебя!
— Катька!! — вне себя гаркнул он.
— Ну, ударь, ударь! Маму уже бил, теперь меня давай!
Багров схватил ее за плечи и затряс:
— Мать бил?!.. Я — бил?.. Пальцем не трогал!
— Своими глазами видела! Прямо по лицу!
— То один раз… тогда причина была… — оттолкнул он дочь, стремясь вместе оттолкнуть и постыдное воспоминание.
Но та не дала «закрыть тему»:
— Знаю, какая причина! Думаешь, спала, не слышала? Мама уйти хотела. И почему только не ушла!.. Я бы на ее месте без оглядки…
Земля на могиле зашевелилась, холмик стал осыпаться.
— Куда ж бы она ушла? — спросил Багров со зловещей вкрадчивостью. — К кому?
— Господи, будто на тебе свет клином сошелся! Жили бы сейчас тихо, культурно…
— Тихо-культурно… С Загорским, что ли?
Катя закусила удила:
— Да хоть бы и с ним!
Призрак полез наружу, обдавая загробным холодом. Призрак с незапятнанной репутацией, с двумя высшими образованиями, трезвый, уважаемый, очень культурный — первая любовь Майи, проклятие жизни Багрова. Оцепенение, с которым тот готовился вновь принять на плечи весь сброшенный было груз, внешне могло показаться спокойствием.
— Говори, дочка, говори, я кое-что соображать начинаю… — медленно и как бы равнодушно произнес он. — Только вопрос, будет ли ей с Загорским счастье?
Обманчивое спокойствие отца окончательно лишило Катю разума.
— Да Семен Григорьич — золотой человек! — закричала она в каменное его лицо. — Он бы с мамы пылинки сдувал! Еще бы не счастье! Это ты вот — горькое горе!
В раскрывшуюся могилу ухнуло все — покаяние перед Майей, ее умиротворяющие речи, решение идти с повинной. Туча бесов ринулась в душу Багрова.
— Та-ак… — протянул он, зверея под их натиском. — Так, Майя Петровна… Поверил, развесил уши… Иудиным поцелуем предала. «Иди, объявись». Чтобы, значит, место очистить!.. Ну, все. Кланяйся мамаше! Да пусть своему Загорскому учебник географии в гроб положит! Еще, поди, заблудится на том свете!
Он круто и четко развернулся и стремительно двинулся прочь от дочери, от города, от жены.
Разумеется, Катя не сознавала, что делала. Она просто закатывала скандал, чтобы дать выход накипевшему и спровадить отца. Накипело много, за полгода его заключения особенно, а за последние дни — прямо невыносимо. И она надеялась избежать хотя бы той бури пересудов, которая подымется, если его заберут «на дому». На этом Катя «зашкалилась».
