– Продолжайте, мой мальчик, - проговорил Горбовский. Тойво стал продолжать. Он рассказал о «Синдроме пингвина»: с помощью некоего «решета», воздвигнутого ими в секторе 41/02, странники, по-видимому, отбраковывали людей, страдающей скрытой космофобией, и выделяли скрытых космофилов. Он рассказал о событиях в Малой Пеше: там с помощью явно внеземной биотехники странники поставили эксперимент по отбраковыванию ксенофобов и выделению ксенофилов. Он рассказал о борьбе за «поправку». Видимо, фукамизация либо мешала работе странников по отбору, либо грозила погасить в грядущих поколениях людей необходимые странникам качества, и они каким
– то образом организовали и успешно провели компанию по отмене обязательности этой процедуры. За годы и годы число «отсортиро- ванных» (будем называть их так) все возрастало, это не могло ос- таться незамеченным, мы не могли не заметить этих «отсортирован- ных» и мы их заметили. Исчезновения восьмидесятых годов… Внезапные превращения обычных людей в гениев… Только что обна- руженные Сандро Мтбевари люди с фантастическими способностями… И, наконец, так называемый институт Чудаков в Харькове, несомнен- ный центр активности странников по выявлению кандидатов в «отсор- тированные»…
– Они даже не очень скрываются, - говорил Тойво. - По-видимому, они чувствуют себя сейчас настолько сильными, что уже не боятся быть обнаруженными. Возможно, они считают, будто мы уже не в состоянии что-либо изменить. Не знаю… Собственно, я кончил. Я хочу только добавить, что в поле нашего зрения, конечно же, попала только ничтожная доля всего спектра их активности. Это надо иметь в виду. И я считаю себя обязанным в заключение помянуть добрым словом доктора Бромберга, который еще пять лет назад, не имея, по сути, никакой позитивной информации, сделал подобный вывод, учтя и возникновение массовых фобий, и внезапное появление у людей талантов, и даже иррегулярности в поведении животных, например китов.
Тойво повернулся ко мне.
– Я кончил, - сказал он.
Я кивнул. Все молчали.
– Странники, странники, - почти пропел Горбовский. Он лежал теперь, натянув на себя плед до самого носа. - Надо же, сколько я себя помню, с самого детства, столько идут разговоры об этих странниках… Вы их очень за что-то не любите, Тойво, мой мальчик. За что?
– Я не люблю прогрессоров, - отозвался Тойво сдержанно и сейчас же добавил: - Леонид Андреевич, я ведь сам был прогрессором…
– Никто не любит прогрессоров, - пробормотал Горбовский. - Даже сами прогрессоры… - Он глубоко вздохнул и снова закрыл глаза. - Честно говоря, я не вижу здесь никакой проблемы. Это все остроумные интерпретации, не более того. Передайте ваши материалы, скажем, педагогам, и у них будут свои, не менее остроумные интерпретации. У глубоководников - свои… У них свои мифы, свои странники… Вы не обижайтесь, Тойво, но уже само упоминание Бромберга меня насторожило…
