– Как будто бы вы не знаете! А кто уничтожил несколько сотен тысяч людей при помощи адской бомбы? А разве вы, лично вы, Френк, не придумываете сейчас такое, за что люди расплатятся миллионами жизней?
– Герда, вы слишком мрачно смотрите на вещи. Сейчас мы стоим на грани такого, после чего можно приниматься за строительство настоящего Эдема.
Кьюз посмотрела на него исподлобья и расхохоталась.
– И все-то вы врете. Остальные говорят совсем другое. Знаете, как мне говорят? «Не ломайся, милочка, все равно завтра мы превратимся в космическую пыль». Вот как говорят. Ну, а раз в пыль…
– Вы просто дура, обыкновенная слабовольная дура.
– Спасибо. Мне с детства говорили, что я дура. Но только вы врете. Кстати, я недавно выступала на Сардонео. В первом ряду я заметила высокого блондина с огромными детскими глазами. Он чем-то напоминает вас. Вы не знаете, кто это?
– Его фамилия Мюллер. Он очень толковый парень.
Они заказали еще по чашке кофе с коньяком. Герда наклонилась близко к Френку и, скривив презрительно губы, сказала:
– А ведь действительно среди вашей братии есть дрянь, Френк. Настоящие скоты, хотя и называются учеными.
– Не называйте их, пожалуйста, учеными. Ученые скотами быть не могут. Это все публика, которая подделывается под ученых, потому что сейчас это модно и выгодно.
– Если бы вы знали, как с вами приятно поговорить. Как будто попадешь в другой мир, хороший, чистый… Такой, каким он мне казался, когда я была маленькая…
Они долго молчали. Официант дремал в углу на стуле. За стойкой, громко сопя, спал бармен.
– С вами даже молчать приятно. Какая счастливая Лиз… Так вы говорите, этот голубоглазый блондин и есть Мюллер?
– Что он вам дался?
– Я в него просто влюбилась, потому что люблю вас, - сказала она, не переставая смеяться. Ее захмелевшие глаза ярко блестели из-под ресниц. - А Онто делает гадость по отношению к Мюллеру.
– Какую же гадость сделал Онто?
Герда поднялась из-за столика и устало потянулась.
– Вы меня проводите домой, Френк?
– Провожу.
Она тяжело опиралась на его руку. Они вышли на набережную. В ярком кругу света стоял часовой, а рядом с ним, расталкивая на волнах друг друга, покачивались лодки. С востока дул влажный прохладный ветерок.
– Правда, Френк, я вас очень люблю. А вы меня нет.
– Не могу же я любить сразу нескольких женщин.
– А почему другие могут? - она захныкала, как капризная девчонка.
– Потому, что они никого не любят. Какую гадость сделал Онто по отношению к Мюллеру?
