Здесь было прохладно, тихо, вентилятор гнал свежую струю воздуха. На перилах, на небольшом щитке, всегда горела зеленая лампочка, что означало: здесь можно постоять. Кто-то предвидел, что это как раз и есть то самое место, где каждый ученый задумывается над судьбой своего труда и над судьбой труда своих товарищей.
Задолго до начала работы космотронов вспыхивала красная лампочка. Она как бы напоминала, что час раздумий окончился и пора приниматься за работу.
Звезды, звезды, звезды… Сколько их вспыхивает там, в пустоте камеры! Сколько их во Вселенной!
– На какой энергии работаем? - спросил он Кириллину.
– Четыреста миллиардов… Сегодня они поставили ловушки для антипротонов.
– Чтобы после загнать их в линейный?
– Да. Первый опыт по слипанию…
Сегодня проверялась схема Котонаева. Он рассчитал, при каких энергиях антинуклоны будут слипаться в ядра антидейтерия. Это первый шаг… А впереди - половина периодической системы. Молчанов почувствовал, что «икс» чудовищно недостижим.
Может быть, Нонна не такая уж и глупая, как кажется?
С увеличением энергии гул постепенно нарастал.
– Семьсот бэв, - прошептала Нонна. - Ты знаешь, Николай, мне иногда становится страшно… Ого, началось!
– Что?
– Появились тяжелые частицы… На выходе линейного ускорителя…
Перед девушкой стоял счетчик, проградуированный по атомным весам. Сюда от автоматического масс-спектрометра приходили данные о составе антивещества…
– Атомные числа? - спросил Николай.
– Один, два, три, есть четыре…
– Гелий? Альфа, вернее, анти-альфа?
– Наверное…
– Ты записываешь?
– Да… И автоматическая регистрация…
Гул скачком превратился в рев, как от могучих моторов турбореактивного самолета.
– Ой, тринадцать! Появилось тринадцать!
– Антиазот?
– Наверное…
Стоп! Все смолкло, только стекла вздрогнули еще несколько раз… Эксперимент окончен. Он длился всего пять минут.
Молчанов оторвался от фотометра. Пока ему еще ничего не было известно. Где-то там, далеко в павильоне, стояла пузырьковая камера, сквозь которую проходил совершающий развертку световой луч. Здесь оптическая система вырисовывала на фотографической пластинке все, что происходило в камере. Только после проявления можно будет сказать, что же там происходило.
Он осторожно вытащил кассету и пошел в фотолабораторию.
– Можно, я с тобой? Мне хочется посмотреть…
Николай в нерешительности остановился. Впрочем, пусть идет…
Приглушенный красный свет. Прямо под фонарем кювета, наполненная свежим проявителем. На дне - автоматически поднимающийся столик. На столике проведена жирная черная линия. Как только она станет видна сквозь пластинку, процесс можно заканчивать.
