— Ах ты нахал! — она подошла ближе. — Ты что, не желаешь подчиняться своему законному суверену?
Ферранте не оробел. Его громкий голос услышали все защитники крепости:
— Синьора, когда суверен потерял доверие народа и правит им грубой силой, он теряет право требовать подчинения от своих подданных.
Графиня ударила пленника по лицу, он вскинул руку, но тут же наткнулся на десяток сабель.
— Бросить этих негодяев в подземелье, — распорядилась она. — Пусть подумают о своей судьбе.
К концу дня Чезаре Борджиа во главе своих войск вступил в Форли под приветственные возгласы горожан, встречавших его как избавителя от коварной графини. Он немедленно начал подготовку к штурму крепости, над которой вызывающе развевался флаг с родовым гербом семейства Сфорца.
Чезаре знал о решимости упрямой графини драться до конца. Тем не менее он сделал хитроумный жест, чтобы в глазах граждан Форли подтвердить репутацию справедливого, великодушного человека, которого следует не бояться, а поддерживать. Герцог прискакал ко рву, окружающему крепость, и предложил графине переговоры об условиях мирной капитуляции. Он заявил, что хочет избежать ненужных жертв, которые неизбежно будут понесены из-за ее упрямства. Наступила тишина, за стенами молчали. Чезаре уже повернул было коня, но тут послышался голос глашатая со стены, который сообщил, что встреча состоится, если герцог не возражает, на подъемном мосту через ров.
Этой графине не откажешь в мужестве, решил Чезаре. В сопровождении шестидесяти солдат он приблизился к крепостной стене. Со скрежетом мост опустился, открылись ворота, и в них Чезаре впервые увидел графиню, неожиданно для него отмеченную благородной, строгой красотой. Чезаре медленно спустился с коня, пощупал рукоятку сабли и не спеша пошел ко рву. Едва он ступил на мост, как раздался скрежет — мост стал быстро подниматься, а из крепости ударили пушки. Чезаре, не раздумывая, прыгнул вниз. В мутную воду с берега он не свалился только потому, что успел ухватиться за кусты. Тут же солдаты подхватили его, а осадная артиллерия дала ответный залп.
— Вы ушиблись, сир?
Герцог в гневе отмахнулся от вопроса.
— Она заплатит за свое вероломство! — сказал он. В течение следующих двух дней пушки папских войск методично разрушали крепостные стены. Теперь горожане твердо стояли на стороне Чезаре Борджиа. Подумать только, он предложил мир, хотя мог бы подавить сопротивление в самом начале. А что сделала в ответ эта баба-тиранка? А разве Чезаре Борджиа не запретил своим войскам насиловать женщин под угрозой смерти? Такой полководец достоин поддержки.
