Укладывая ее в плетеную сумку, я увидела, что «звездный шар», найденный в начале экскурсии, начал распадаться. Отлепляя по одной жесткие, шероховатые звезды, я добралась до «ядра». Это был всего-навсего полусъеденный морской еж, от которого осталась круглая известковая коробочка скелета с жалкими остатками содержимого.
С актиниями пришлось потерпеть полное поражение. Полупрозрачное цилиндрическое тело и ротовой диск с густой бахромой нежных щупалец при первом прикосновении руки сжимался в упругий слизистый конус. Подошва животного крепко приросла к камню, и ухватить актинию как следует было невозможно.
Пока я маялась с непокорными актиниями, решительно не желавшими гибнуть во славу науки, откуда-то выскочил крабик и побежал боком по их пухлому ковру. Вдруг он забарахтался на одном месте, подпрыгивая от усилий освободить ноги, будто прилипшие к бахроме щупалец, рванулся в сторону и добился-таки, что актиния его выпустила. Крабик скрылся в водорослях, а я заглянула в поймавшую его живую ловушку. Ее щупальца, сжатые в узелок, крепко держали оторванную ногу краба и, медленно изгибаясь, несли добычу к ротовому отверстию в центре диска. Бедняга краб освободился ценой собственной ноги!
Отступившись от актиний, я занялась ежами. Издали они кажутся черными, как уголь, вблизи же видно, что они не совсем черные, а темно-пурпурные, как спелые ягоды винограда сорта Изабелла. По-латыни видовое название этих ежей — «нудус», что означает «голый». Ежи сидели неподвижно, растопырив все свои многочисленные иглы, и готовы были доказать всем желающим, что название «голых» им было дано учеными, вероятно, в шутку. Наши товарищи по подводному спорту рассказывали, как легко протыкают резину костюмов и кожу человека иглы морских ежей и как они ломаются и крошатся под пинцетом, если их пробуют удалить из ранки. Слизь и грязь на иглах могут вызвать при уколах воспалительные процессы. В тот первый спуск я обращалась с ежами так осторожно, будто они были сделаны из тончайшего стекла.
При прикосновении к ним ежи отваливались от каменной стенки и падали на дно. Я посадила одного, покрупнее, на освещенный солнцем выступ скалы. Еж был величиной с большое яблоко, круглый, чуть приплюснутый сверху и почти плоский снизу. В центре нижней, плоской стороны был виден рот — белоснежные пластинки пяти зубов, собранных в плотный, выпуклый бутон. Среди рядов более коротких колючек шли ряды длинных игл.
Сначала еж сидел, шевеля иглами, очень подвижными. Потом с одной стороны колючего клубка появились амбулякральные ножки — темные, тонкие, как ниточки, с присосками на концах. Они вытянулись целым пучком, изогнулись и прикрепились присосками к камню. В то же время еж приподнялся на иголках. Ножки сокращались, подтягивая тело, иглы, как маленькие ходули, двигали ежа в том же направлении. Он довольно бойко полз по откосу камня, пока не добрался до впадины. Здесь он сразу осел, втянув ножки.
