— Как вы его назвали? — спросила Эмма.
— Жоркой.
— Дядя Саша, — начала Наташа, умоляюще глядя на директора, — можно мы его не будем выпускать? Пусть живет у нас.
— В избе жить ему скоро уже будет нельзя. Ему надо на солнышке бегать, а не под кроватью лежать, — вмешался отец Наташи. — А как он попадет на волю, все равно убежит к косулям, как ты его не корми. Помнишь, как первый Жорка? Сначала к ночи приходил домой, а потом и совсем ушел.
— А этот не уйдет, — упрямо сказала девочка и крепко прижала косуленка к себе,
— Пусть немного поживет в избе. Он еще мал, чтобы все время жить в загоне. Но на солнце его выносите обязательно, а то будет рахит, — заключил Александр Георгиевич.
Жорка ходил по дому, постукивая крохотными черными лакированными копытцами. Хозяйка прислушалась, схватила тряпку и кинулась в соседнюю комнату. Мы слышали, как она ворчала на Жорку, гремела тазом и шлепала по полу мокрой тряпкой. Жорка как ни в чем не бывало вернулся к нам и, помаргивая своими большими кроткими глазами, ловко забрался под детскую кровать.
В окно постучал Николай. Мы вышли из избы. Он и Зина уже сидели в тени на крылечке, красные от беготни по солнцу. Мы сели в холодке под навесом. Все невольно приумолкли, утомленные ветром, солнцем и обилием впечатлений. В тишине слышно было жужжание пчел над улеем в огороде да песня китайской камышевки, доносившаяся издали, с опушки зарослей.
Александр Георгиевич исчез вместе с хозяином. До нас доносился только спор о каких-то распадках, ключах и межевых знаках.
Наконец, закончив свои дела, директор появился у машины, и мы, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, снова тронулись в путь. На повороте из-за плетня выглянула Наташа. Она помахала нам рукой на прощание и закричала:
— А я Жорку не отдам! — и спряталась за изгородь. Мы все засмеялись.
— Как он к ним попал, этот Жорка? — спросил Николай.
— Егерь нашел при объезде участка. Вероятно, что-нибудь случилось с матерью, потому что он нашел косуленка уже полумертвым от голода. Недалеко от того места, где найден был Жорка, проходит граница заповедника. Мы предполагаем, что мать попала под выстрел браконьера, когда вышла из зоны безопасности. Знают ведь, что у косуль в это время есть телята, и все же бьют их. Жорке было два или три дня от рождения, и, конечно, он бы погиб. В этих случаях остается только самим выкармливать найденышей, — ответил Александр Георгиевич.
— Вы думаете, он потом убежит?
— Рано или поздно, но так и будет. Что может заменить ему свободу? Тем более что под боком лес и дикие косули. Дичают выкормыши сравнительно быстро и в этом их спасение. Если он будет бояться людей, останется цел.
