Париж, 1917г.
Не очень-то разумно вести дневник в эти опасные времена. Я убедилась в том, что многие люди перестали мне доверять, боюсь, что за мной следят. Но я хочу записать свое последнее заявление. Я хочу записать следующее для оправдания своих действий. Да, я всегда испытывала вожделение к мужчинам… Как женщину меня привлекали — и война позволила мне полностью насладиться этой страстью — молодые и активные офицеры; страстные, похотливые мужчины, которые шли на смерть и пытались забыть эту ужасную реальность во время слишком коротких отпусков. Меня возбуждало искусство сбивать с толку своими поцелуями, и я приходила почти в экстаз, когда мне удавалось вытянуть из них тщательно охраняемые секреты благодаря своему телу. Но я также хотела восторжествовать над известными личностями, соблазнять седеющих дипломатов и воинов, действия которых определяли судьбу целых народов. Вернее, на этих мужчинах я хотела испытать свою силу, своё искусство обольщения. А однажды я схватила самую крупную добычу… высокопоставленного деятеля шпионской службы. Боюсь, когда-нибудь кто-то узнает об этой связи, и тогда мне не избежать смерти. Кто знает…
На этом дневник Мата Хари заканчивается. Следующие две главы, подготовленные американскими автором, переводчиком "Дневника…" на английский язык Марком Александером, включают выдержки из официальных документов и рассказов очевидцев о суде над Мата Хари и ее казни.
Париж, 1914г.
Прежде чем французский военный трибунал вынес смертный приговор женщине, что было беспрецедентным случаем даже для военного времени, всемирно известной танцовщице Мата Хари было предъявлено обвинение в шпионаже.
Внести ясность в сложное дело было не так просто, а признать виновной прекрасную танцовщицу — крайне трудно. Мата Хари смогла привлечь на свою сторону очень влиятельных друзей, свидетелей, а ее защитник мэтр Клюнэ, почтенный пожилой человек, глубоко ее любил и был готов отдать за нее жизнь. Официальный доклад военного трибунала, выпущенный после суда, много нам не говорит. Но секретные документы ясно дают понять, почему секретный агент германской разведки под шифром Н.21 не могла надеяться на помилование. Не приходится удивляться, почему даже обычно галантные французы так жестоко с ней поступили. Один из ее самых ярых врагов Массар, который в то время был комендантом Парижа, заявил: "Если эту женщину нельзя расстрелять как шпионку, ее нужно сжечь как ведьму".
