Он видел меня, когда я сидела на кушетке, поджав под себя ноги, как я привыкла это делать, и моя короткая юбка открывала икры и колени. Искоса поглядывая на меня, он сказал, что мои колени — это настоящее произведение искусства. При этом он сделал такое выражение лица, как у фавна на письменном столе у моего дяди. Мои длинные ноги и крепкие икры уже были предметом разговоров в городе, и даже домашние шептали за моей спиной: "Она будет сводить мужчин с ума этими ногами"
И действительно, когда я смотрела на них, на эти прямые ноги, свисающие со стула, слушала шелест шелковых чулок, похищенных для этого случая из маминого комода, я живо вообразила, как.поклонники бросаются на колени и протягивают руки к моим соблазнительным икрам. Я высоко подняла одну ногу, так что отражение в зеркале показывало каблук над моей головой — эти черные блестящие туфли я тоже взяла у мамы,- и любовалась изящной округлостью ноги, плавно переходящей в упругую ягодицу.
Когда я снова поставила ногу на пол, какой-то шум сильно напугал меня. Но, не заметив ничего подозрительного, я пододвинула стул еще ближе к зеркалу.
Я стала медленно раздвигать бедра, потому что хотела насладиться каждым моментом и усилить свое возбуждение. Теперь мои бедра были раздвинуты, как страстно протянутые руки. Наконец я увидела голый живот, треугольник завившихся волос и очертания заветной расщелины. Мое желание тайного наслаждения увеличилось до предела. Теперь мне предстояло найти это маленькое место, которое может дать мне, как восхитительный колышек Вилема, столько радостного волнения.
Осторожно, кончиками пальцев я пыталась найти это маленькое отверстие, которое я еще не исследовала, его употребление до этого было важным лишь для определенных функций в уединении туалета. Однако необъяснимый зуд, даже какое-то жжение неумолимо притягивали мое внимание к этому месту.
Когда я, поглаживая свою короткую шерстку, дошла до этого закрытого рта и раздвинула его, открылись маленькие губы, ярко-розовые и блестящие от влаги. Как я сразу заметила, они были невероятно чувствительные, но когда мой указательный палец проник в маленькое отверстие, я почувствовала резкую боль. Она была так сильна, что я сразу отдернула палец.
Вскоре я нащупала одно место, которое было особенно чувствительным к прикосновению. Я непрерывно гладила его своими дрожащими пальцами, пока все мое тело не пронзила сладкая судорога. Оно меня поглотило, потрясло — это невероятно сладкое, никогда прежде не испытанное ощущение. Оно устремлялось по мне горячими струями, в голове гудело, в венах кипела горячая кровь, и я содрогалась, как будто меня пытали каленым железом. Однако ничто в мире не могло бы заставить меня прекратить эту сладостную пытку.
