— И я не пойму, — уклончиво ответил Кублашвили.
Первой мыслью тогда было дождаться возвращения проводника и в его присутствии изъять контрабанду. Но затем перерешил. С изъятием можно повременить. Час-другой ничего не изменят. Он проучит этого дельца, за которым давно уже водились грешки. Проучит, чтобы надолго запомнилось.
И Кублашвили, поставив завод у будильников на определенное время, уложил их обратно в тайник.
«Однако пора приступать, а то, пожалуй, не я Денисову, а он мне придет на помощь», — подумал Кублашвили и сказал:
— Вынужден прервать нашу беседу. Время у меня ограниченное.
— Можете проверять, но только ни к чему все это. Сам закаялся и десятому закажу… Боком те будильники вышли.
Серые глаза проводника были по-детски чисты, говорил он настолько искренне, что Кублашвили почувствовал к нему невольное расположение.
Порядок досмотра привычный, давно установленный.
Стоя в дверях купе, проводник достал пачку сигарет и, закурив, спросил с простодушным видом:
— Извините меня, но правду ли говорят, будто вы, старшина, особый прибор для проверки придумали… что-то наподобие рентгена. И премию за него — пятьдесят тысяч отвалили… и отвертка у вас… ну, какая-то специальная. Головка начинает светиться, если что.
«Назойлив ты, как осенняя муха, — поморщился. Кублашвили. — Валяй, валяй! Разубеждать не собираюсь, подобное слышать не впервые. Чего ни выдумывают контрабандисты обо мне и моей отвертке!»
— Почему это вас интересует? — холодно спросил он.
Проводник поспешно опустил глаза.
— Поверьте, я без всякой задней мысли.
Последовала неловкая пауза. Проводник поперхнулся табачным дымом, побагровел и закашлялся, схватившись рукой за грудь.
Чтобы как-то сгладить напряженность, Кублашвили миролюбиво, чуть ли не дружески, сказал:
— Готово, пошли дальше.
Пятое купе. Нижний диван, батарея, стены. Теперь верхний плафон. Кублашвили поставил в проходе деревянную лесенку, ловко поднялся по ней. Да, видимо, и тут давно уже никто не касался плафонных шурупов. Вон даже головки у них заржавели. А почему, собственно, заржавели? Уже стало правилом ничего не принимать на веру и, если возникло сомнение, обязательно доискиваться до первопричин.
«Откуда ржавчина? Крыша не протекает, сырости нет. Надо разобраться…»
Он сунул руку в карман. Фу, какая досада! Отвертка в шинели.
Едва лишь спустился вниз и взялся за шинель, как проводник оживился и затараторил:
— Нечего и сомневаться! Все, абсолютно все в порядке! Никаких нарушений!
