Стражи, подведя Садау к пустому трону, поставили его на колени. Он смотрел на статуи, ища в их чертах хоть какого-нибудь снисхождения.
Стройный молодой человек прошел через зал и сел на трон.
Садау заморгал, переводя взгляд то на него, то опять на статуи, Сходство не оставляло сомнений. Глаза царя были подведены черной охрой, веки припудрены золотым порошком. Волосы темные и длинные, выбритые виски тоже напудрены золотом.
— Тебе поручено что-то передать мне? — небрежно осведомился Аммон.
— Я побоялся доставить тебе это послание, о повелитель, — дрожащим голосом ответил Садау. Лиловые глаза наводили на него страх.
— Говори.
Садау зажмурился.
— Аватар велел передать, чтобы ты не вторгался больше на их земли.
— Мне нужны его подлинные слова, горшечник. Говори дословно.
В животе у Садау стало жарко, к горлу подступила тошнота.
Он сглотнул.
— Он сказал, что если ты еще раз вторгнешься на его земли, он придет…
— Продолжай.
— Придет в хлев, который ты называешь дворцом, и выпустит тебе кишки, и заставит съесть их.
Царь, к удивлению Садау, рассмеялся громко и весело. Горшечник открыл глаза, а царь поднялся с трона и подошел к нему.
— А голова моего брата?
— Я бросил ее в Луан.
— И что же с тобой, по-твоему, следует за это сделать, человек? — Царь стоял так близко, что Садау чувствовал запах его жасминных духов.
— Не вели сажать меня на кол, о повелитель! — взмолился гончар. — Казни меня милосердно. Я не хотел тебя оскорблять.
— Сочтешь ли ты справедливым, если я велю отрубить тебе голову и бросить ее в Луан?
Садау тупо кивнул — все лучше, чем на кол.
— Пошлите за палачом, — приказал царь. Долго ждать не пришлось: вскоре к горшечнику подошел громадный детина с большим кривым тесаком. Садау затрясся. — Послание царю следует доставлять незамедлительно, — сказал Аммон. — Всем известно, что цари шутить не любят и кровь льют, как воду.
Наклони голову.
Садау заплакал и покорно нагнулся, подставив шею палачу.
Царь махнул рукой, и перед Садау легла тень поднятого тесака.
Гончар крепко-накрепко зажмурил глаза. Тесак свистнул в воздухе, но палач в последний миг остановил его, и холодный металл лишь слегка коснулся шеи. Садау без чувств повалился на пол.
— Отнесите его домой, — сказал молодой царь, — и скажите, чтобы в будущем остерегался секретов. Секреты — как зерна пшеницы. Их можно долго хранить в себе, но они все равно пробьются к свету.
— Будет исполнено, повелитель, — с низким поклоном ответил один из стражей. — Но могу ли я прежде задать тебе вопрос?
