— Не так уж это важно, Талабан, — с вымученной улыбкой промолвил Ро.
— Не согласен с вами. Нас меньшинство, и если вагары и другие народности увидят, как мы ссоримся друг с другом, они сочтут это доказательством нашей слабости. Я глубоко сожалею о своем поступке, но в противном случае вы бы погибли, и я чувствовал, что выбора у меня нет. Худа без добра не бывает: мы лишились ценного снаряжения, зато вагары действительно видели, как вы и я сражались с кралами. Они расскажут об этом дома и тем еще более укрепят миф об аватарском превосходстве.
— Миф? Почему миф?
— Мы только люди, подвижник, не более того, — улыбнулся Талабан. — Но нам нужен миф, чтобы властвовать.
Еретические речи Талабана не удивили Ро, но он притворился, что шокирован.
— Вы теряете веру, Талабан. Мы для того и рождены, чтобы властвовать. И мы, безусловно, превосходим существа низшего порядка. Мы практически бессмертны и знаем во столько же раз больше их, насколько они знают больше собак.
— Совершенно верно, подвижник. Знание. К нему-то все и сводится. Мы открыли секрет солнечной энергии, а они нет.
— И это само по себе доказывает наше превосходство, — с торжеством заявил Ро. — Последние семьдесят лет я жил среди вагаров и знаю, на что они способны. Они могут быть преданными, у них встречаются весьма одаренные субъекты, но им недостает нашей прозорливости. Аватары — особая раса.
Возьмите Вирука: он воплощает в себе все наши сильные стороны. Вы молчите, капитан? Вы не согласны со мной?
— Я рад видеть вас в добром здравии, — улыбнулся Талабан. — Позабочусь теперь о Пробном Камне.
Он низко поклонился Ро и вышел.
Ро повторил в уме их беседу. Он надеялся, что Талабан заглотит наживку и осудит Вирука. Было бы очень приятно сообщить об этом упомянутому воину.
Они так непохожи, эти двое. Талабан холоден и уравновешен, Вирук — дик, опасен и совершенно безумен.
Худшим и лучшим из всех богов, ходивших по земле, когда Солнце было молодо и еще не окрепло, был Виркокка, бог Войны. Он жил в огненной горе и видел сны, полные смерти и боли. Он был спокоен и светел лицом, но тот, кто видел его улыбку, умирал.
В дни, когда Виркокка покидал свои огненные Чертоги, мир содрогался и навсегда менял свой облик.
Из Вечерней Песни анаджо
Вирук лежал неподвижно, следя за въезжающими в долину всадниками. Их было тридцать, и за ними медленно тащилось пять телег, колеса которых оставляли на дороге глубокие рытвины. Хорошо поживились, подумал Вирук, разглядывая светло-серыми глазами переднего всадника. Тот был одет в ярко-красный плащ, застегнутый у шеи золотой пряжкой в виде солнца. Другая одежда, считая широкие шаровары и деревянные котурны, тоже пестрела яркими красками. Борода, смазанная красным воском, выдавалась вперед, как окровавленный язык — значит, всадник был у грязевиков знатной персоной. По-настоящему племя именовалось эрек-йип-згонад, но Вирук, как и большинство аватаров, не мог это выговорить, а переводное название — Звездные люди — считал чересчур помпезным и пользовался другим, пренебрежительным.
