Некоторые либеральствующие его коллеги считали полковника жестокосердным, кровожадным, чуть ли не вампиром. Но он, выслушивая подобные нарекания (не лично от коллег, конечно же, а от сотрудников осведомительной службы), лишь досадливо морщился.
Охранная служба была призванием Герасимова. Она была предопределена всей его жизнью, кругозором и мировоззрением. Его прадед еще при Николае I и графе Бенкендорфе начал службу в только что созданном тогда корпусе жандармов, и с тех пор голубой мундир стал фамильной униформой, передаваемой от отца к сыну, от сына к внуку. И сама фамилия Герасимовых превратилась в нарицательную при определении достоинств жандармского офицера, не щадящего живота своего во славу престола и отечества. Герасимовы смотрели на свою династическую профессию не как на синекуру, а как на тяжелую и важную работу.
Вот и сейчас Герасимов-пятый, вооружившись циркулем и пером, флаконами с тушью и разноцветными карандашами, работал. На белом картоне он чертил картограмму. В центре листа многими днями ранее был выведен кружок, в котором значилась подлинная фамилия, а также агентурная кличка наблюдаемого. От этого кружка расходились два ряда эллипсов, также состоящих из кружков несколько меньшего диаметра. Кружки первого эллипса означали учреждения и общественные места, которые поднадзорный посетил, кружки второго — лиц, с которыми он встречался. Кроме фамилий и полицейских кличек, в этих кружках проставлялись даты и часы свиданий, что позволяло судить об активности взаимоотношений. Своей графической завершенностью и симметрией картограмма напоминала изображение солнечной системы. От «солнца» к «планетам» были прочерчены разноцветные линии, каждая имела свой смысл. Подобные картограммы составлялись на основе донесений филерской службы и представляли собой «наружное освещение» интересующего охрану лица. Однако такое «освещение» выявляло лишь внешнюю сторону его жизни. А надо было «осветить» и изнутри. Для этого в наиболее перспективных «точках» внедрялись секретные сотрудники. Они и раскрывали, с какой целью проводятся встречи и что на них обсуждается. В результате картина представала полной. К тому же сведения от «источников» и филеров, поступавшие по разным каналам, давали возможность перепроверять донесения и тех и других. В результате никакой ошибки быть не могло. Составляя картограммы, Герасимов с удовлетворением думал: если через столетия историкам понадобится восстановить времяпрепровождение и круг знакомств кого-либо из общественных деятелей, попавших в поле зрения охранной службы, они смогут сделать это по полицейским документам с точностью до пяти минут — плюс-минус.
