— Меня предупредили, — кивнул он. — Но я не знал, что речь шла о тебе. Тем лучше. Но ты хорошенько подумал?
— Поймите, иначе я не могу!
— Меньше эмоций, — нахмурился инженер. Эта вспышка ему не понравилась. — Что не можешь? И почему не можешь?
— Я должен отомстить, понимаете! Когда я увидел его на мостовой... Когда это случилось, я места себе не находил. Будь у меня пистолет, бомба — я бы им в ноги! А потом понял: кто это они — «они»? Те, что были у института? А другие такие же останутся. Дядя Захар говорит: это с поганок шляпки сбивать, а надо вырвать всю поганую грибницу!
Они шли по Малой Морской. Улица будто вымерла. Только далеко впереди плелись прохожие.
— Ты знаешь, Антон, твой отец был моим другом еще со студенческой скамьи. Без его помощи я, может быть, и не получил бы диплом инженера... Ну да дело не в этом. Его смерть нелепа и случайна. Эти громилы черносотенцы убили бы любого, окажись он в тот миг на месте твоего отца.
— Не надо! Я хочу думать иначе!
— Нет, я не разубеждаю тебя. Просто хочу, чтобы ты понял: не только тот герой, кто совершил двенадцать подвигов Геракла, а уже и тот, кто решил бороться — пусть он и погиб в первом же бою. Ты вправе гордиться своим отцом.
Он помолчал. Продолжил:
— И твое решение — свидетельство гражданской зрелости, мужества. Но пойми — наше дело, дело большевиков движимо не местью и не ненавистью, а любовью — любовью к трудовому народу. Мы работаем не только во имя разрушения старого, а и во имя созидания нового. Поэтому любое задание партии, пусть самое будничное, очень важно для этого общего дела. И то, чем ты уже занимался, — распространение литературы, кружок — не менее ответственно, чем работа в боевой группе.
— Я понимаю. Я думал обо всем этом, но твердо решил стать именно боевиком, — сдерживая голос, с жаром проговорил студент. — Но что толку в словах? Поручите мне дело — и вы убедитесь.
И это говорит сын Владимира!.. Поглядывая сбоку на юношу, Леонид Борисович угадывал в его лице, в нетерпеливых движениях рук черты отца. Владимир Евгеньевич был так же нетерпелив. Одержимый поиском научных истин, он не хотел вмешиваться в политику. Он много преуспел в лабораториях, его имя стало известно в Европе. Владимир Евгеньевич был убежден, что одного прогресса в науке и технике достаточно, чтобы исправить мир... Почему же в тот день он оказался среди студентов на улице? Случайно? Антон думает, не случайно. Не надо разубеждать. Возможно, так оно и было, кто теперь узнает? А для сына великое счастье — чувствовать духовную общность с отцом...
