Полная темнота. Они резко остановились.
— Mortacci tuoi!..
У меня времени, как раз чтобы успеть проскользнуть к себе. Я приникаю ухом к двери. Толчки, они натыкаются на двери, из-за пары ударов кулаком в мою собственную у меня глохнет ухо. Они вынуждены сменить вагон. Какими бы ловкими воры ни были, работать вслепую они не смогут. «Еще увидимся, — слышу я, — еще увидимся». Опять «Mortacci tuoi» (проклятье моим мертвецам), и дверь тамбура закрывается за ними. Если только они меня не поджидают, притаившись в темноте. Может, они хитрые, эти ублюдки.
Они наверняка вернутся, но у меня есть время подготовиться.
— Включите свет, а то, мне кажется, я сейчас упаду, — слышится дребезжащий голос.
Я оборачиваюсь в темноте и замечаю силуэт сони, стоящего в десяти сантиметрах от меня.
— Вы меня чуть не напугали. Свет сейчас нельзя включить, во всем вагоне тока нет… Ложитесь пока на мою кушетку.
Три светящиеся точки вблизи показывают, что скоро 3.30. Внезапно его дыхание учащается, затем на мгновение замирает в леденящей тишине.
— Э… эй, только без глупостей, говорите что-нибудь!
Вместо ответа тело рушится наземь с глухим стуком, задев головой мое колено. Я не шевелюсь.
Затем прижимаю ладони к своим векам, чтобы хоть на миг уединиться в собственной голове.
Мои зрачки привыкли к темноте. Сделав шаг к своей сумке, я наступаю ему на щиколотку, а он даже не вскрикнул. Я отыскал наконец карманный фонарик, после того как разбросал все свои вещи, и направил луч ему в глаза. Он без сознания. Его тело валяется на полу, словно гнилой плод, упавший с ветки. Наверное, я должен бы встревожиться. Не знаю, но, похоже, с меня чуточку хватит.
*
Я снова зажег свет, но в голове у меня от этого нисколько не прояснилось. В коридоре наконец человеческое существо — какой-то потягивающийся старичок, которого, видимо, разбудила темнота. Значит, еще живой.
Не знаю, что надо делать, чтобы вернуть кого-либо к жизни, — то ли хлопать по щекам, то ли брызгать водой? Попытаюсь вспомнить его имя. Жан-Жак?
— Жан-Жак… вы в порядке? Вам жарко? Хотите попить чего-нибудь?
Мои дурацкие вопросы вынуждают его с трудом открыть глаза. Я слегка брызгаю ему в лицо водой и прикладываю к губам горлышко бутылки.
— Это… ничего… такое со мной и дома случалось… немного жарковато… недостаток сна…
— Вы можете подняться?
Он закрывает глаза в знак согласия и опирается на мою руку, чтобы встать на ноги.
— Когда мы будем в Милане?
— Через час, итальянцы вроде решили наверстать опоздание.
