Правительство Сталина само дало (имеющий уши да слышит!) самое великолепное опровержение своих социалистических претензий, когда выдвинуло лозунг, этот крик души, полный волюнтаристского неистовства: пятилетку - в четыре года! Смысл коммунистического планирования (как на низшей, так и на высшей фазе коммунизма) заключается в ликвидации противоречия между общественным характером производства и частным (посредством отдельных предприятий) характером присвоения. Следовательно, его цель - производить точно по потребностям. Производитель, при этом, не является более эксплуатируемым, никакой «экономический закон» не стоит более между обществом и природой, между его одушевленными и неодушевленными субъектами, производство функционирует без перебоев и без спешки, с регулярностью садовника,копающего свои грядки, выполняя свою задачу без особых усилий. Однако, в стране Генералиссимуса, производственные планы, пусть и постоянно корректируемые, никогда полностью не выполнялись. «Экономисты» (это гнусное отродье исчезнет уже с первых шагов социалистического общества) предавались красноречивому ритуалу составления «коэффициентов выполнения плановых показателей». Уже одного факта постоянных колебаний этих показателей было бы достаточно, чтобы убедить нас в капиталистическом характере экономики, неконтролируемый механизм которой находится в постоянной борьбе с решениями политического руководства, и которая со всей очевидностью доказывает, что она не является результатом сознательной деятельности обобществленной силы труда производителей.
Но и констатация другого, вызывающего еще большее смущение факта, приводит нас к тому же выводу: если показатели выполнения плана постоянно меняются, то одобрение политической власти получает лишь один вариант изменений: изменение «в сторону повышения». Однако с точки зрения коммунизма, т.е. точки зрения на производство исключительно для удовлетворения потребностей, такой вариант был бы более нежелательным, чем изменение в сторону понижения: во втором случае достаточно было бы несколько ограничить потребление, тогда как в первом подразумевается, что производители испытали чрезмерное перенапряжение сил. Таким образом, нам ничего более не остается, как задать один наивный вопрос, чтобы понять, как нам рассматривать характер производства в России: как только план выполнен, следует ли прекращать работу?
В самом деле, уже один тот факт, что показатели планирования в России одновременно выражены и в потребительных стоимостях и в денежных величинах, уже должен дать нам ответ: продукты труда,облаченные одновременно в форму и потребительной и меновой стоимости, являются, стало быть, товарами, а производство остается капиталистическим производством. В российских планах потребительная и меновая стоимости претендуют на сосуществование: в действительности же, как и везде, где продукты труда принимают одновременно формы меновой и потребительной стоимости, первая является определяющей; вторая служит лишь средством передвижения для первой, или, говоря словами Маркса, производство стали есть лишь предлог для производства прибавочной стоимости.
