— Особенно, когда проигрывает за карточным столом…
— Или когда его рассудок утопает в вине…
— Где же можно найти вашего господина де Брежи? — коротко осведомился бретонец, следуя своим мыслям.
— В его любимом кабачке на улице Ваш…
— Или в игорном притоне на улице Пото-Жюре…
— Если только он не задержался, чтобы разбранить слугу или поссориться с горожанином, у которого чересчур хорошенькая дочка…
— Стойте! Если упомянешь волка, так тут же увидишь его уши, — прервал Эскриво. — Вот он сам выходит из-за королевской псарни.
— Ты прав, — подхватил Шампаньяк. — Осторожней, друзья! Старый ворчун сдвинул шляпу набок — это означает, что он сердит более, чем обычно. Послушайте моего совета и не приставайте к нему теперь, — добавил он, обращаясь к Жоэлю.
— Благодарю за совет, — смеясь, ответил юноша. — Мне случалось ходить на медведя, причем я никогда не терпел поражения.
Тем временем капрал де Брежи приближался с важным видом, звеня шпорами на сапогах из бычьей кожи и тряся красным пером на съехавшей на ухо шляпе так, что оно, казалось, вот-вот упадет.
Старый брюзга, как именовали в армии ворчливых ветеранов, отличался атлетическим сложением. Под алым плащом, на котором сверкало вышитое золотым кружевом солнце с распростертыми лучами, выделялись широкие, крепкие плечи и грудь. Очевидно, могучее здоровье позволяло ему выдерживать жизнь, полную пьянства и разврата. Сознание геркулесовой силы и храбрости, пробуждало в нем жестокость, драчливость и наглость, вызывавшие даже у самых миролюбивых людей, на которых падал его насмешливый взгляд, желание схватить его за горло и вздуть как следует, дабы научить хорошим манерам.
— Ага, мои хорошенькие пажи, так-то вы себя ведете, стоя на часах! С каких это пор солдатам было приказано болтать со штатскими во время несения службы? Только мое мягкое сердце удерживает меня от того, чтобы отправить вас всех под арест за подобное поведение! — загремел де Брежи.
— Капрал, — сказал Шампаньяк, — этот дворянин хочет поговорить с вами.
— Какой еще дворянин?
И он устремил такой пренебрежительный взгляд на нашего бретонца, что последний почувствовал, как краска гнева бросилась ему в лицо. Но помня о поставленной цели, он быстро взял себя в руки и начал:
— Капрал, я пришел от мэтра Бонларрона…
— Торговца вином и мясом с улицы Па-де-ла-Мюль? Он отличный хозяин! Гореть мне в пекле, если я когда-нибудь пробовал лучшее вино, чем у него! Очевидно, я задолжал ему десять — двенадцать пистолей. Если вы явились требовать у меня уплаты долга, то лучше бы вам торчать в погребе у мэтра Бонларрона и осушать помаленьку его самую большую бочку, так как этот мошенник Виларсо, начальник смотрителей королевских спаниелей, обчистил меня, играя в пикет, до последней монеты.
