— Один?
— Мужчина никогда не бывает один, если при нем его шпага.
— Отличный ответ, — шепнула брюнетка блондинке. — Что вы о нем думаете?
Маркиза не ответила, ибо была занята мыслями о том, какую пользу можно извлечь из юноши. Чтобы одолеть врагов, ей, помимо флакона с ядом, может понадобиться и шпага наемного убийцы, а такового можно сделать из человека, привязанного к ней чувством, которое она, несомненно, сумеет при желании воспламенить. Жоэль и не догадывался о том, объектом какого внимательного изучения он сейчас являлся.
— Да, шпага — верный друг, — продолжал он, — но при ходьбе она часто мешает, не говоря уже о полном ее несоответствии моему костюму. — Они как раз проходили под фонарем, и Жоэль добавил, извиняясь: — Конечно, на мою одежду здесь все оборачиваются, хотя, честное слово, под ней точно так же может биться верное сердце, как и под любой, более модной.
— Как ваше имя? — осведомилась блондинка.
— Жоэль, за неимением лучшего. Могу ли я узнать ваше?
— Атенаис.
— Чудесно! Оно подходит к вам, словно перчатка!
— Вы так считаете?
— Безусловно, ибо оно торжественное и невероятное.
— И по-вашему, я такая же?
— Конечно! Вы выглядите, как знатная придворная дама!
— Слышите этот комплимент? Сразу становится ясным, что Бретань принадлежит Франции!
Маркиза более внимательно посмотрела на юношу, проникшего в ее инкогнито.
Несомненно, Жоэль был достоин восхищения красивейшей придворной дамы. Его высокой фигуре с крепкими и длинными руками и ногами было присуще природное изящество оленя. Застенчивость молодого человека не переходила в неуклюжесть, а выразительности лица, особенно обуреваемого волнением, позавидовал бы любой принц. Мнимая жена горожанина, отлично разбиравшаяся в людях, читала в его взгляде целую поэму прямоты и отваги.
— Ах! — Она притворилась, что поскользнулась. — О, господин Жоэль, мостовая такая скользкая, а кругом непроглядная тьма! Позвольте мне опереться на вашу руку!
— С удовольствием, госпожа Атенаис.
Слегка дрожащая рука «госпожи Атенаис» повисла на руке Жоэля, полностью сохранявшей твердость, ибо для юноши после Авроры дю Трамбле все женщины, даже Монтеспан, отодвинулись на задний план.
Они вышли на площадь Сен-Мишель.
— Сударь, — заговорила маркиза, — держу пари, что вы приехали в столицу искать счастья.
— Вы угадали — именно с этой целью.
— Так значит, дама Фортуна — единственная представительница слабого пола, которая вас привлекает?
— В данном случае едва ли уместно говорить о слабом поле, так как я разыскиваю не женщину, а мужчину.
