Тот, кто неслышно приблизился сзади, мягко тронул его за плечо. Миша вздрогнул и приказал себе несколько секунд не оборачиваться, потому что знал: обернись он-и ничего хорошего за этим не последует. Только плохое. Кто там? Машинист, таинственный житель тоннеля или...
Он обернулся. Машинист тихо сиял, объятый неярким голубым спиртовым пламенем. Его мертвые глаза закатились под брови, с губ капала синяя пенящаяся слюна.
Миша вздрогнул. Человек в синем покачивался в такт движениям электрички и еще мерзко хихикал.
- Билетик ваш попрошу.
- Какой?
- Побойтесь бога, - пробормотал откуда-то из-под рюкзаков Савельев. Какие в пять утра билетики?
Вася недовольно зашевелился. Равиль спал, как солдат.
- Что, у вас нет ни одного билета?
- А сколько вам надо? - недоуменно спросил Савельев.
Контролеров было трое. Немолодые, невыспавшиеся, ненормальные люди.
- Ладно, - сказал тот из них, кто был вооружен компостером. - Тогда штраф. По тридцать тысяч с каждого.
- Это несерьезно, - замотал головой Саша. Василий напряженно сопел, готовый ко всему.
- Ладно, - смилостивился контролер, - по десять.
- Мужики, ну вы...
- Столько хватит? - вдруг проснулась Катя и протянула контролерам смятую пятитысячную бумажку.
- Ладно, - согласились ненормальные железнодорожники. - Квитанцию выписать?
- Не надо!
Беглецы снова погрузились в сон.
- Когда же от нас отвяжется это проклятое государство! - возопил тихим утробным голосом Равиль, и не было ему ответа.
Ему, верно, снилось огромное тысячепастное хищное чудовище, окружившее их со всех сторон. Без половых признаков. Государство - это Оно.
Конечная станция Ожерелье называлась так, видимо, потому, что ее опоясывало ожерелье облаков разных оттенков серого цвета, сеющих нудный холодный дождик.
- Бр-р, - сказала Катя, натягивая на голову капюшон.
- Значит, так, мужики, - Рябченкб стал бодрить спутников, - переберемся на ту платформу, и через полчаса литерный на Венев. Хоть сейчас-то билеты возьмем?
- Пусть подавятся, давай возьмем, - мрачно согласился Равиль.
Что может быть краше российской промозглой осени, когда не хочется даже из дому выходить, а не то что служить в армии? Разве что арктическая зима.
- Сашка, - била кулачком в рюкзак своего дружка Катя, пока они тяжело поднимались на железнодорожный мост, потом с него спускались, - останови этот дурацкий дождь. Включи солнышко.
- Потерпи, женщина, - обернулся он к ней. - Вождь Васька обещал нам сухую и теплую пещеру.
