- Театр приехал. Тут у тебя, бабуль, полная костюмерная.
Кровати на чердаке не было. Зато на полу возле оконца была брошена огромная охапка душистого сена. Вечером было приятно плюхнуться на сено и заснуть, вдыхая терпкий, свежий запах лета и деревни.
Набегавшись за день, ребята улеглись на свою необычную постель, и Петька погасил фонарик. Пряный запах трав смешивался с ароматом сена. Вечер был теплый, и окно на чердаке было широко распахнуто. Где-то на другом конце улицы забрехала собака, чтобы показать, что она исправно несет свою службу. Ей начала вторить другая, третья...
Засыпая, Петька подумал, что вечера в деревне какие-то особенные, с неповторимыми деревенскими звуками. Даже собаки, казалось, лаяли как-то по-своему.
Даша не спала. Она слушала перекличку собак, но, наконец, и они угомонились, закончив ночную перебранку. Мир окутала ночь. Даша натянула одеяло под самый нос и лежала, уставившись на окно. Время от времени глаза у нее слипались, но она тут же стряхивала с себя сон, вздыхала и только плотнее куталась в одеяло. Петька уже спал, как вдруг услышал у себя над ухом жаркий шепот:
- Петь, ты спишь?
- Чего тебе? - сквозь сон спросил Петька.
- Петь, давай окно закроем.
- Ты что, в такую жару? - пробормотал Петька и повернулся на другой бок, но Даша потеребила его за плечо:
- А как ты думаешь, ведьма по ночам из болота не вылезает?
Петька приоткрыл один глаз и сердито посмотрел на Дашу:
- Больше ей делать нечего, как только из болота вылезать. Спи, ночь уже.
- Ага, - согласилась Даша, продолжая сидеть, глядя на Петьку круглыми от страха глазами.
- Вот навязалась на мою голову. Ложись, говорят, - приказал Петька и повернулся досматривать прерванный сон.
Даша покорно легла и опять натянула на нос одеяло. Ночь была полна таинственных звуков. Вдруг Даше показалось, что скрипнула калитка. Даша вся обратилась в слух. Тишина... Нет, вот за окном кто-то тяжело вздохнул. Вдруг это ведьма лезет по лестнице? Даша так и обмерла. Она быстро пододвинулась поближе к Петьке и ткнулась носом в его плечо. Петька только, только начал засыпать.
- Ну, чего еще? - разозлился он.
- Петь, можно я рядышком полежу. Я тихонько, тебе мешать не буду, всхлипнула Даша.
Ее лицо белело в темноте чердака. Глаза были широко раскрыты. Она была такая маленькая и так трогательно прижималась к Петьке, ища защиты, что Петьке стало жалко сестру, и всю его злость как рукой сняло.
- Не бойся, никакой ведьмы нет, - сказал он. - А если бы и была, у нас замки крепкие, и Шарик дом сторожит. Он никого на свете не впустит.
