— Неужели они так сильно тронули тебя, мальчик? — раздался приветливый голос.
— Ах!
Вздрогнув от неожиданности, я очнулся от экстаза и опомнился, сидя на полу, чувствуя, что попал в глупое положение. Обернувшись, я увидел в нескольких шагах от себя низкорослого старичка простоватого вида. Мы смотрели друг на друга с любопытством. И тут, узнав его, я вскрикнул:
— Ну да! На площади у Санта Мария Новелла! Это же вы — говорили об индженьо! Учитель!
— Хотелось бы оказаться достойным такого почетного звания, — сухо ответил он. — Я тоже узнал тебя. Ты тот мальчик со сломанной палкой и ублюдской шпажкой…
— Мальчик, над которым смеется Бог, — кивнул я.
— Не принимай это так близко к сердцу, — сказал он. — Бог смеется над всеми нами.
Я пожал плечами, а он вместо ответа обратил свой взгляд на картины.
Я тихо произнес:
— Они из чудесной страны.
Старичок вздернул седую бровь.
— Из чудесной страны, говоришь? И что же это за страна?
— Страна, откуда приходит все прекрасное, — ответил я. — Вы говорили мне, что в нас есть целый мир, но чудесная страна не в нас, хотя в нее можно попасть, обратясь в глубь себя. Она вообще не от нашего мира, где столько всего безобразного!
— Если чудесная страна не внутри нас, то откуда же мы знаем о ней? — Старик махнул рукой в сторону фресок и, шаркая, подошел ближе. — Однако откуда такой маленький щенок успел узнать о безобразиях?
В памяти всплыли клиенты, которые отворяли дверь в мою комнату, стражники, от которых я бегал, когда еще был уличным бродяжкой. Вспомнились равнодушные лица людей, которые проходили мимо, когда я голодал и просил дать хоть грошик, хоть крошку хлеба, хоть что-нибудь. На своем горьком опыте я убедился, что в людях больше мерзости, чем красоты. Я не хотел говорить это старику, который воплощал собой ум и сообразительность. Но потом подумал, что он все-таки поймет.
— Безобразное мы носим в себе в придачу к человечности. Это — грех, который лежит на нас с тех пор, как мы были в раю. А прекрасная страна — это Божья милость, дарованная человеку.
Он провел рукой по подбородку и пристально посмотрел на меня.
— У меня был друг, который с тобой бы согласился. Он бы сказал, что в красоте выражается милость Божья, и мы способны видеть ее, когда праведны и чисты от грехов настолько, чтобы увидеть творения Бога как одно неразрывное целое.
— Я не чист и вижу много зла.
— Смею сказать, что мой дорогой друг Данте сам нынче проводит много времени в чистилище.
