— Вжжж — интимно говорит мобильный в нагрудном кармане, «Еж» высвечивается в зелёном окошечке. — Слушай, ты мысли читаешь? Я сейчас тебе звонить хотела.
— Телепатии не существует. Это ты, Денисова, громко думаешь. У меня к тебе дело на стомильонов.
— А у меня к тебе на тысячу рублей. До зарплаты.
— Ты, Денисова, меркантильное кю, не вопрос, приезжай, — отвечает старый верный друг.
Видя, что коллега хватает сумку и намеревается улизнуть, Нина Аркадьевна вытаскивает из букета ветку лилий помоложе, с тремя изящными цветками и полураскрывшимся бутоном на гордом стебле, и протягивает ее Жанне, решительно пресекая отказы.
— Не кокетничайте, Иоганна, — улыбается она, — столько лилий — это на похороны впору, чтоб трупом не пахло. Люди в таком амбре не выживают. Я их домой не понесу ни за что — это же верная мигрень! А с другой стороны, жалко их. Одна еще куда ни шло, постоит у вас, Дарью порадует.
С одинокой лилией наперевес Жанна сбегает с лестницы, а на улице ее встречает солнце. После снегопада и сырого ветра совершенно неожиданно прояснело, слякоть, нападавшая с небес мокрым снегом, по-прежнему портит всю малину, но зато под солнечным светом — редким подарком в эту чудовищную весну — воздух кажется свежим и умытым. Серые голуби, урча, топчутся на подоконнике, очевидно, кормятся от чьих-то щедрот.
В вагоне полно свободных мест, Жанна пристраивает сумку рядом с собой. Всего-то полсотни страниц от начала, а олигарх уже гладит героиню по плохо постриженным волосам на беззащитном затылке, делает уроки с её сыном и нанимает частного детектива.
15:00
Макетная мастерская всегда напоминала Жанне страну лилипутов во время массовой высадки гулливеров — четверть пола занимает пугающе подробный Петергоф, на одном столе — некая хрупкая церковка, на другом — конструкция из пяти ступенчатых небоскрёбов. Синеватая плёнка их окон блестит, как стрекозиные глаза. Гигант Еж, согнувшись над дорожками парка, озеленяет газон крошечными кустиками из коробки с надписью типографским шрифтом «флористический материал» с одной стороны и размашисто, чёрным маркером — «трава чуйская, один паунд» — с другой. Чей был маркер, Жанна может угадать с одной попытки. Интересно, сколько людей проходят мимо старого дома уныло-казарменного вида, и ни один не подозревает, что здесь взрослые люди день-деньской мастерят домики из бумаги, и за это им зарплату выдают. Жанна приседает на край подоконника, сдвинув какие-то папки и горшок с неумирающим кактусом. Смотреть на Ежа за работой — отдельная песня, огромный демиуржище, бумажный архитектор. Наконец, пристроен последний кустик.
